Мы должны признать: несмотря на рев голосов, требующих отправки американских войск в Прибалтику и военных кораблей в Черное море, Соединенные Штаты не собираются воевать с Россией за Украину. Или за Эстонию.
Кроме того, мы и не можем защитить ту же Эстонию. Принимая балтийские государства в НАТО, мы раздавали такие военные гарантии, какие ни один вменяемый президент не стал бы приветствовать. Если мы не займем жесткой позиции по Украине, то позволим Путину играть в украинском кризисе ключевую роль, и что? Если он желает, чтобы Украина не вступала в НАТО, чтобы она оставалась децентрализованной страной, восток которой сохраняет культурные и экономические связи с Россией, в то время как запад неразрывно связан с Европой, то это не создает никаких угроз для нас.
А что нам нужно будет предпринять в том случае, если Путин оккупирует Южную Украину вплоть до Одессы?
На этот вопрос можно ответить встречным вопросом: а что мы делали во время венгерских событий 1956 года? Что предпринял Кеннеди, когда в Берлине выросла стена? Что делал Линдон Джонсон в ответ на советское вторжение в Чехословакию в 1968-м, как реагировал Рейган на подавление польской «Солидарности»?
Они были зрелыми лидерами и принимали то, что не смогли предотвратить.
Как и они, Обама должен снять с повестки дня возможность военного столкновения с Россией и использовать все свои дипломатические, политические и экономические возможности, а также продолжать диалог с Россией. Существуют принципиальные вопросы, такие, например, как терроризм, по которым наши мнения по-прежнему совпадают.
2014 г.
Разве Путин хуже Сталина?
1 августа 1991 г. — всего за 4 месяца до того, как Украина объявила о своей независимости, Джордж Буш-старший завил, что американцы никогда не поддержат тех, кто стремится к независимости ради того, чтобы заменить отдаленную тиранию на местный деспотизм. Они не будут помогать тем, кто обращается к самоубийственному национализму, основанному на этнической ненависти.
Украинская независимость никогда не была важной частью политической повестки для Америки. Когда для нас появление российских флагов в Крыму и над Донецком стало настолько важным, чтобы Вашингтон стал вооружать украинцев, сражающихся против пророссийских повстанцев, и рассматривать вопрос о предоставлении военных гарантии НАТО Киеву, что потенциально может привести Америку к ядерной войне с Россией?
Со времен Рузвельта считалось, что Америка не должна изолировать правителей крупнейшей страны мира. Президент Эйзенхауэр пригласил Хрущева посетить США после того, как тот утопил в крови Венгерскую революцию. С призывом о разрядке ракетного кризиса на Кубе Кеннеди обращался к Хрущеву в Американском университете. В течение нескольких недель после того, как армии стран Варшавского договора раздробили Пражское восстание 1968 г. президент Линдон Джонсон искал встречи с советским премьером Алексеем Косыгиным. После гибели корейского «Боинга», сбитого Москвой в 1983 г., Рональд Рейган понимал необходимость саммита на высшем уровне. Чтобы мы ни думали о советских диктаторах, которые блокировали Берлин, порабощали Восточную Европу, пытались разместить ракеты на Кубе и вооружали арабов для нападения на Израиль, все американские лидеры от Рузвельта до Буша-старшего стремились к переговорам с руководителями России.
Чем тогда можно объяснить нынешний шум, издаваемый внешнеполитической элитой США, о необходимости противостояния с Россией, ее изоляции и ослабления? Почему они хотят представить Путина в образе морально и политически прокаженного, с которым благородные государственные деятели никогда не должны иметь дела? Что Путин сделал такого, чтобы сравниться с подавлением восстаний в Венгрии и Чехословакии? На Украине он ответил на госпереворот, устроенный США, свергнувший демократически избранного политического союзника Москвы. Путин бескровно захватил Крым, в гаванях которого Москва с XVIII века швартует свои военные корабли, а население в целом пророссийски настроено. Это обычная геополитика мощной державы.
И хотя Путин держит армию на границе Украины, он не вторгается на ее территорию и не занимает Луганск с Донецком. Значит ли это, что он пытается вновь воссоздать империю Романовых или советскую империю Сталина, достигшего Эльбы? Ясны и понятны причины, мотивирующие Путина: он хочет уважения, достойного державы мирового уровня. Он видит себя защитником русских, оставшихся в «ближнем зарубежье». Ему нравится играть с позиции большой силы, история полна такими людьми. Путин позволяет американцам летать через свою территорию в Афганистан, сотрудничает по иранской ядерной проблеме, помог нам избавить Сирию от химического оружия, участвует в войне с терроризмом, но выражает несогласие в вопросе Сирии и Крыма.
Но что мотивирует тех, с нашей стороны, кто горит желанием перезапустить новую «холодную войну»? Разве это не отчаянное желание вновь уподобиться Черчиллю, снова ощутить себя актуальным и героическим, как это было с ними когда-то на так давно закончившейся «холодной войне»? Кто после этого по-настоящему является проблемой?
2014 г.
Почему высок рейтинг Путина
Вашингтон гудит от разговоров о введении американских войск в Восточную Европу. Но если мы не потеряли разум, мы не станем воевать с Россией из-за Украины — эта территория никогда не рассматривалась американцами как жизненно важная для США.
Прежде чем мы начнем отправлять войска в Восточную Европу, как мы сделали это 65 лет назад при Гарри Трумэне, давайте спросим себя: что разрушило СССР? Американская армия, ни разу не пересекавшая Эльбу и не сражавшаяся с Красной Армией?
Нет. Что заставило республики отделиться? Национализм разрушил империю. Горбачев позволил республикам выйти из состава СССР, потому что Россия не только устала принуждать их к единению, но и сама хотела стать частью свободного мира.
Если Путин хочет, чтобы русские на Украине и в Белоруссии вновь стали частью Великой России, значит ли это, что он также хочет объединить болгар, румын, поляков, венгров, чехов или словаков под рукой Москвы?
Его рейтинг, близкий к 80 %, столь высок потому, что он вернул России роль создательницы нового мирового порядка. Это и есть патриотизм: совсем не такой, какой мы привыкли видеть у НАТО, в составе которого одни бездельники.
Если бы российская армия вошла на территорию Украины, она неизбежно бы столкнулась с сопротивлением населения. Но если в мае Восточная Украина пожелает присоединиться к России или стать независимой автономной областью, почему мы должны выступать против?
Разве мы сами — не гордые потомки людей, которые хотели независимости от Великобритании в 1776 году?
Почему мы можем признать отделение Шотландии от Великобритании, Каталонии от Испании, Венеции от Италии, Фландрии от Бельгии, но отделение Донбасса от Украины, проведенное демократическим путем, — проблема для нас?
Национализм — это угроза для наций, но, несмотря на это, патриотические настроения растут в мире с каждым днем. Так, например, претензии Китая к японским островам вызвали всплеск националистических настроений в Японии после Второй мировой войны. Японский национализм, в свою очередь, породил антияпонские настроения в Корее.
