– Прежде всего мне необходимо знать имя этого человека, – сказал я, убирая в стол опорожненную на две трети бутылку Смирновской.
– Ник Соколовский, – сказал архангел Гавриил.
Честно признаться, манера святош говорить поочередно мешала мне сосредоточиться. Но я старался не обращать на это внимания. В конце концов, святоши были моими клиентами, и если платить они собираются так же щедро, как и черти, то я готов был терпеть любые их причуды.
– Фотография?
Гавриил выложил на стол небольшую, как на паспорт, фотографию, на которой был снят мужчина лет пятидесяти пяти. Лицо европейского типа, чуть полноватое и несколько оплывшее, мешки под глазами, губы полные, растянутые в напряженной полуулыбке – так обычно улыбаются перед фотокамерой люди, фотографирующиеся не часто, – прическа довольно-таки небрежная: темно-русые с проседью волосы расчесаны на косой пробор.
Лицо Соколовского показалось мне смутно знакомым, вот только пока мне никак не удавалось вспомнить, где я мог его видеть.
– Что вам известно об этом человеке? – спросил я святош, пальцем прижав фотоизображение Соколовского к столу.
– Вы сможете его отыскать? – задал встречный вопрос херувим Исидор.
– Это будет зависеть от многих причин, – глубокомысленно изрек я. – Прежде всего, если мы собираемся вести это дело, нам следует договориться об оплате. Моя стандартная такса…
– Восемьдесят долларов в день плюс накладные расходы и бензин, – закончил за меня архангел Гавриил.
Подобная осведомленность святош неприятно удивила меня.
– И еще двести долларов премиальных в случае удачного завершения дела, – только и осталось добавить мне.
– Нас устраивают эти условия, – сказал с неизменной улыбкой Исидор.
– Аванс – пятьсот долларов, – решительно заявил я.
– Двести, – мягко поправил меня Гавриил.
Но тут уж я не собирался сдаваться.
– Триста!
– Хорошо, – благоразумно не стал спорить Исидор. – Оплата в нимах вас устроит?
Я молча кивнул.
Достав из кармана деньги, херувим отсчитал требуемую сумму: одна бумажка в сто нимов, две по пятьдесят и пять по двадцать – все, как одна, небесно-голубого цвета с изображением некоего туманного облака с исходящим от него сиянием. Дизайн, прямо скажем, так себе. Но поскольку в московских обменных пунктах райский ним приравнивался к американскому доллару, то жаловаться не приходилось. Собрав деньги со стола, я положил их в карман рядышком с адскими шеолами. Определенно, сегодняшний день складывался как никогда удачно.
– Итак? – вопросительно посмотрел я на святош.
– Ник Соколовский до недавнего времени работал в научно-исследовательском институте, в здании которого мы сейчас находимся, – начал Гавриил.
Точно! Я едва не хлопнул себя ладонью по лбу. Именно здесь я его и видел! Последний из могикан, все еще продолжающий трудиться на благо отечественной науки, которая никому уже не была нужна. Конечно же, я не раз и не два сталкивался с ним в холле института и даже, возможно, машинально здоровался, не обращая особого внимания на его серое, осунувшееся лицо давно не отдыхавшего человека.
– Доктор наук, – продолжал между тем архангел. – Заведующий лабораторией генно-инженерных разработок. Принимал участие в ряде международных программ, в том числе и в проекте «Геном человека». В последнее время, как вам известно, московская наука находится в весьма плачевном положении, и не так давно Ник Соколовский изъявил желание переехать на постоянное местожительство в Рай, чтобы там продолжить свои работы…
– Чем занимался Соколовский? – перебил я Гавриила.
– Изучением инсулинового гена с целью создания генно-инженерного инсулина, – ответил архангел.
– В Раю проблемы с инсулином? – удивился я.
– Дело не в инсулине, – на этот раз мне ответил херувим Исидор. – Нам показался интересен сам подход Соколовского к генно-инженерным работам.
Я с пониманием кивнул. Признаться, я не очень хорошо разбирался в биологии, особенно в такой запутанной ее области, как генетика. Что-то помнил из школы, что-то читал в газетах: клонирование овец, трансгенные овощи, планирование пола ребенка – но не более того.
– Значит, Соколовский – не признанный на родине гений? – уточнил я.
– Россия такая страна, в которой гением можно стать только посмертно. – Улыбка архангела Гавриила сделалась настолько приторной, что я достал из стола бутылку Смирновской и сделал приличный глоток прямо из горлышка. – С распадом России ничего не изменилось, Московия продолжает многие ее «славные» традиции.
– Если у вас такие благие намерения, так почему бы в таком случае не развернуть широкомасштабную благотворительную программу по поддержке московской науки, а не переманивать к себе наших лучших ученых?
– Не будьте наивным, господин Каштаков. – Не переставая улыбаться, херувим Исидор умудрился еще и поморщиться. – Вы не хуже нас знаете, куда пойдут деньги, направленные на поддержку фундаментальных исследований. Сейчас Московии наука не нужна.
– Но когда-нибудь отношение власти к людям науки должно измениться, – попытался возразить я.
– Даже сейчас спасать московскую науку уже слишком поздно, – сказал Гавриил. – Во многих областях научных исследований вы отстаете от остального мира на десятилетие, если не больше. Причина не только в том, что наиболее талантливые московские ученые, не имея возможности обеспечить себе более или менее сносное существование на родине, уезжают за рубеж. За последние два десятилетия практически полностью была разрушена старая академическая школа, а материально-техническое обеспечение научно-исследовательских лабораторий упало до такого низкого уровня, что, скажем, нынешние московские микробиологи позавидовали бы оснащению лаборатории Луи Пастера.
– Все это вполне справедливо, но тем не менее не объясняет, почему вы положили глаз именно на Соколовского.
– Мне кажется, что это не имеет для вас абсолютно никакого значения.
Возможно, я и ошибался, но мне показалось, что в голосе Исидора прозвучали нотки неприязни. Интересно, чем это я так его зацепил?
– Для того, чтобы отыскать Соколовского, я должен знать о нем как можно больше, – спокойно ответил я херувиму. – Даже те детали, которые на первый взгляд кажутся незначительными, могут в конечном итоге сыграть решающую роль.
Святоши быстро переглянулись. Мне показалось, что архангел Гавриил взглядом хотел спросить старшего по должности херувима Исидора, до какой степени они могут быть откровенны со мной.
– Работа, которой занимался Ник Соколовский, представляет для нас особый интерес, – медленно, тщательно подбирая слова, произнес Исидор, – поскольку ее результаты могут оказать определенное воздействие на толкование отдельных вопросов богословия.
