Я не стал брать трубку, подождав, пока на звонок ответит Сергей. Во-первых, отвечать на телефонные звонки было его прямой и непосредственной обязанностью, а во-вторых, я сейчас не хотел разговаривать ни с кем из потенциальных клиентов, звонивших в офис только ради того, чтобы узнать цены за предоставляемые услуги.
После третьего звонка телефон умолк – Сергей наконец догадался снять трубку. Я достал из кармана контроллер, оставленный Гамигином, и включил систему проверки. Если верить показаниям регистрирующего устройства, никакой подслушивающей аппаратуры у меня в кабинете не было – райского «клопа», сидевшего в телефонном шнуре, уничтожил в мое отсутствие детектив Гамигин.
– Это вас, – сказал, заглянув в открытую дверь кабинета, Сергей. – Детектив Гамигин.
– Переключи на мой аппарат, – сказал я Сергею. И крикнул, едва он только скрылся из виду: – Дверь закрой!
Сергей вернулся, хлопнул дверью, и спустя пару секунд я мог уже слышать в трубке телефона голос детектива Гамигина.
– Какие новости, Анс? – спросил я.
– Нам удалось идентифицировать тело Ястребова как Ника Соколовского, – ответил Гамигин.
– Я бы поспорил с тем, кто стал бы уверять меня, что на фотографии, которую ты мне показывал, был изображен Соколовский, – с сомнением заметил я.
– В том, что Семен Ястребов – это не кто иной, как Ник Соколовский, у нас нет никаких сомнений, – ответил Гамигин. – А то, что на фотографии изображен совсем другой человек, объясняется тем, что Соколовский изменил внешность.
– Не думал, что это можно сделать всего за несколько дней.
– Ты никогда не слышал о нейропластике?
– Нет, – вынужден был признаться я. – Наверное, потому, что у меня самого никогда не возникало желания сделать свой нос на полсантиметра короче или изменить разрез глаз.
– К несчастью, природа далеко не всех наделяет такой же идеальной внешностью, как у тебя, – с усмешкой заметил черт. – Для корректировки дефектов внешности на Земле используется пластическая хирургия. У нас в Аду с этой же целью прибегают к услугам врачей-нейропластиков. Это люди, наделенные экстрасенсорными способностями. Используя свое биополе, они производят точечное воздействие на клеточном уровне, в результате которого подавляется или же, наоборот, активизируется деятельность пигментных клеток, изменяется структура хрящевых тканей и даже частично видоизменяется костный скелет лица. Обычно достаточно одного сеанса у врача-нейропластика, чтобы внести во внешность пациента требуемые изменения. Для того же, чтобы кардинально изменить внешность, как это произошло в случае с Соколовским, требуется три-четыре сеанса, проводимых с разрывом в один день. Нам уже удалось отыскать врача, который занимался корректировкой внешности человека, обратившегося к нему под именем Семена Ястребова, и он опознал как труп, так и фотографию Соколовского, которую мы ему показали.
– Выходит, Соколовский мертв?
Вопрос этот можно было и не задавать – и без того все было ясно. Но мне хотелось услышать четкий и ясный ответ на него. Наверное, потому, что я осознавал, какими серьезными последствиями чреват для меня подобный поворот событий.
– К сожалению, это так, – вздохнув, ответил детектив Гамигин.
Я озадаченно прикусил нижнюю губу. Смерть Соколовского требовала от меня срочной корректировки моих собственных планов.
– Подозреваемых в убийстве, как я полагаю, по-прежнему нет?
– Увы.
– А работа Соколовского?
– Мы нашли только тело, – ответил Гамигин. – Оно было обнаружено в том же номере гостиницы «Розенкранц», который снимал Соколовский-Ястребов до того, как умер. Все это время номер, как мы полагали, простоял пустым. Он был опечатан Службой расследований, и вскрыли его только после того, как горничная, убиравшая на этаже, пожаловалась, что из-за закрытой двери доносится неприятный запах. Детективы, вскрывшие номер, обнаружили на кровати уже начавшее разлагаться мертвое тело. Повторный обыск гостиничного номера, в котором был обнаружен труп, проведенный самым тщательным образом, не дал никаких результатов. Как и в прошлый раз, не было обнаружено ни бумаг, ни мини-дисков, ни каких-либо других носителей информации.
Ответ был четким и ясным, не содержащим в себе каких-либо замечаний или даже отдельных слов, требующих дополнительного толкования. И все же я счел нужным еще раз спросить Гамигина:
– Ты уверен в том, что материалы работ Соколовского не обнаружены?
– Ты по-прежнему не доверяешь мне?
– Лично тебе, Анс, я, не задумываясь, доверил бы свою жизнь. Но ты ведь сам говорил, что возможна такая ситуация, в которой ты будешь вынужден поступать не так, как считаешь нужным.
– Я так говорил? – удивленно переспросил Гамигин.
– Может быть, не совсем так, – ответил я. – Но именно так я тебя понял. Поэтому если ты сейчас не можешь сказать мне всей правды, то лучше просто промолчи.
Ответ Гамигина последовал тут же, без какой-либо паузы или даже незначительной заминки.
– Я не имею ни малейшего представления о том, где находятся материалы работы Соколовского, – сказал он. – Точно так же я абсолютно уверен, что это не известно никому в нашей Службе.
– Но не могли же они пропасть бесследно?
– Если только сам Соколовский не счел нужным уничтожить их. То, что он решил изменить внешность, свидетельствует, что он от кого-то скрывался.
– Ему было кого опасаться. И похоже, что теперь все, кому был нужен Соколовский, считают, что по его счетам должен отвечать я…
Я вкратце пересказал Гамигину свою беседу с нанесшим мне незапланированный визит архангелом Гавриилом. Я старался особо не сгущать краски, но, когда Гамигин вновь заговорил, я даже по телефону уловил нотки беспокойства в его голосе.
– Подобные неприкрытые угрозы отнюдь не характерны для святош, – сказал Гамигин. – А это значит, что они занервничали, понимая, что теряют контроль над ситуацией. Ты верно поступил, сказав Гавриилу, что НКГБ также интересуется Соколовским. Это отвлечет их внимание от тебя. Но тем не менее тебе угрожает серьезная опасность. Святоши думают, что ты говоришь им меньше, чем знаешь на самом деле…
– Так оно и есть, – вставил я.
– Но долго ждать, когда же ты наконец соизволишь заговорить, они не станут. Поверь мне, в случае необходимости спецслужбы Рая могут действовать жестко, не считаясь ни с законами, ни с моральными правилами, которые, кстати, сами же и установили.
– Это ты насчет «не убий»? – поинтересовался я.
– Именно, – подтвердил мою догадку Гамигин. – Кроме того, я бы посоветовал тебе под любым предлогом избегать бесед со святошами.
– Не бойся, я лишнего не сболтну, – усмехнулся я.
– Дело не в этом, – серьезно ответил Гамигин. – Среди святош есть специалисты, весьма эффективно использующие методы вербального зомбирования.
