Гупи достал из рюкзака банку саморазогревающихся консервов – кролик с рисом и сладким перцем – и дернул за кольцо на крышке. Выждав, как полагалось, минуту, сталкер снял крышку и достал из кармана ложку.
В отличие от большинства взрослого населения, Гупи нравилась консервированная пища. Может, потому, что он вообще ничего не понимал в хорошей еде. Ел без особого разбора что под руку подворачивалось. И только удивлялся, когда слышал от других, что от еды можно еще и удовольствие получать. Вот кофе – это да! Но сейчас для кофе не время. Да и не место. От Вервольфа так разило собачьей мочой, что даже запах свежесваренного кофе вряд ли перебил бы эту вонь.
До блеска выскоблив консервную банку изнутри, Гупи кинул ее за бруствер. Вытер ложку носовым платком – не очень чистым, зато своим, – и спрятал в карман рюкзака.
– Ну, как? – покосился на сталкера Вервольф.
– Нормально, – ответил Гупи, хотя и не понял, что именно имел в виду «грешник».
Проснулся Рикошет. И первым делом принялся распихивать отмычек. Из-за поднятого им шума проснулись и американцы. Но ежели вояки выглядели хоть куда, то отмычки – хуже некуда.
У Трепла воспалилась и начала гноиться прокушенная зомби щека. Да так, что бедняга даже есть не мог. С трудом высосал из пакетика жидкий мясной концентрат.
– Ты вчера антисептиком рану обработал? – спросил у отмычки Муха.
– Да, – не глядя на «монолитчика», кивнул тот.
Муха подошел к Треплу, подцепил ногтем пленку биоклея на его раненой щеке и резко дернул. Трепло заорал, будто ему зубы пассатижами рвали. Из-под сорванной пленки потек гной.
– Врешь, зараза, – зло процедил сквозь зубы Муха и не сильно, но больно ударил отмычку носком ноги по голени.
Трепло снова завыл от боли.
– Сдохнуть хочешь, придурок?
– Нет… Нет… – испуганно затряс головой Трепло, решивший, должно быть, что «монолитчик» его прямо сейчас и пристрелит. – Я не успел… Честное слово, просто не успел… Думал, и так все заживет…
– Фондю, займись-ка приятелем, – Муха кинул отмычке аптечку. – Обработай все раны как следует и зашей. А будет скулить, врежь по носу. Морда у него от этого уродливее не сделается.
Хуже обстояли дела у Слоника. Парень старался не показывать, как ему плохо, но все и без того было ясно. Поднимался он медленно, скрипя зубами и держась руками за бок. А когда ему понадобилось вылезти из окопа, то без помощи приятелей не обошлось. Стычка с кабаном не прошла для Слоника даром – два, а то и три ребра у парня были сломаны. А поглядев на то, как отмычка ходит, морщась и припадая на левую ногу, Гупи понял, что далеко он с разбитым коленом не уйдет.
Заметив, что Гупи наблюдает за Слоником, Рикошет подсел к сталкеру и тихо спросил.
– Ну, что скажешь?
– Ты планируешь сегодня добраться до окраины Дэд-Сити? – спросил в ответ Гупи.
– Точно, – кивнул Рикошет. – Отсидимся в подвале на окраине, а часа за два до рассвета рванем напрямки через город.
– А снайперы?
– Под утро даже снайперы дремать начинают. Если повезет…
– А если нет? – перебил, не дослушав, Гупи.
Взгляд Рикошета сделался холодным и серым, будто ноготь мертвеца.
– Что ты думаешь о Слонике?
– С ним мы и к утру до Дэд-Сити не дотопаем.
– Точно, – кивнул Рикошет. Как будто Гупи требовалось его согласие. – И что ты предлагаешь?
– Я? – демонстративно удивился Гупи. – Если бы я вел группу, я бы повернул назад.
– Из-за отмычки?
– Потому что не вижу смысла в движении вперед.
– Ну, это не тебе решать.
– Ну, так и иди к черту.
Усмешка, будто трещина на льду, рассекла лицо Гупи наискосок.
– Я спросил, что ты думаешь о Слонике? – напомнил Рикошет.
– Это твоя отмычка.
– Теперь и твоя тоже, – Рикошет сделал паузу. – Если ты идешь вместе с нами.
– А у меня есть выбор? – искоса глянул на «монолитчика» Гупи.
– Нет.
– Тогда от Слоника нужно избавиться.
– Как?
– Это уж тебе решать.
Рикошет быстро и незаметно глянул на Слоника.
– Назад он один не дойдет…
Гупи подождал. Но Рикошет, видно, решил, что неоконченная фраза звучит более внушительно и весомо.
– Ну, тогда пристрели его, – посоветовал Гупи.
– Почему я? – возмущенно прошипел Рикошет.
– А кто? Ты – старший, тебе и ствол в руки.
– Нельзя нам брать его с собой.
– Согласен. Дальше что?
Рикошет погладил мокрую коленку.
– Надо как-то этот вопрос решать.
– Ладно, не напрягайся, – усмехнулся Гупи. – Просто, когда дальше пойдем, поставь Слоника в конец колонны. Принесем жертву Черному сталкеру.
– В каком смысле? – не понял Рикошет.
– Кровосос, которого мы со Шреком ночью видели, наверняка за нами увяжется. С таким попутчиком хлопот не оберешься. А так, если Слоника утащит, глядишь, и успокоится.
– Ну, ты, Гупи, и голова! – восхищенно вскинул брови Рикошет. – Я бы до такого не додумался!
Он произнес это так громко, что все посмотрели в его сторону.
«Монолитчик» сделал успокаивающий жест рукой – все, мол, нормально.
– Поэтому-то я по Зоне хожу, а ты в своем тренировочном лагере сидишь, – усмехнулся сталкер. – В Зоне всякую вещь, даже ту, что на первый взгляд никчемной кажется, нужно с умом использовать.
Откинув маскировочную сетку, Гупи поднялся во весь рост и посмотрел по сторонам. В пяти шагах от бруствера, опершись согнутыми руками о голые коленки, сидел зомби в драной гражданской одежде и с тоской смотрел на сталкера. Гупи наклонился, вытянул из рюкзака полпачки галет и кинул зомби.
– На, похрусти!
Зомби схватил упаковку и принялся крутить ее в руках, соображая, как бы добраться до содержимого.
– Тебе нравятся зомби? – спросил, посмотрев на мертвяка, Шрек.
Гупи не нравились зомби. Но он испытывал к ним странное, болезненное сострадание. Почему? Об этом Гупи никому не рассказывал.
– Вот доберемся до Дэд-Сити, там этих зомби столько, что стреляй – не хочу, – сказал Гупи.
И сам удивился. Из его слов следовало, что он вместе со всеми идет в Дэд-Сити.
А что? Конечно же, идет.
Можно подумать, кто-нибудь его отпустит.
Дэд-Сити был для Гупи точкой невозврата. Оттуда он еще мог один, рассчитывая лишь на собственные ресурсы, добраться до знакомых мест. После – уже нет. После у него останется только одна дорога – вместе со всеми к Монолиту. А там слезно просить эту черную громадину, чтобы она вернула его назад, в бар Крыса. Ну, и если нетрудно, пусть еще контейнеры всякими разными бирюльками набьет. Но для начала – кофе. Настоящего, крепкого, свежесваренного кофе. Ему ведь это, наверное, ничего не стоит.
