Кстати, откуда Вервольф узнал о девяносто шестой балке, рядом с которой находится путь в потаенный бункер? Вопрос. Сам «грешник» об этом ничего не говорил. Значит, так и останется это загадкой на веки веков. На которую никто не сможет дать ответа. Ведь даже Излом, именующий себя Журналистом, не знал об этом лазе. А сам Вервольф, надо полагать, уже отдал свою забубенную душу Черному сталкеру. Его приятель Сало – еще раньше.
Все эти мысли промелькнули в сознании Гупи за тот короткий отрезок времени, что потребовался Шреку для того, чтобы следом за сталкером забраться в бункер. Тряхнув головой, вояка зачем-то постучал рукой по шлему и отошел в угол. Гупи верно расценил занятую Шреком позицию – оттуда он держал под прицелом забирающегося в бункер Журналиста. А Излом не только сам в бункер залез, но еще и мертвое тело Вервольфа втащил.
– Зачем? – спросил Шрек.
Журналист повернулся, посмотрел на направленный в его сторону ствол, матово отсвечивающий в свете узкого лучика подствольного фонарика.
– Бюрерам презент.
– Бюрерам? – непонимание в голосе Шрека.
– Они падаль любят.
– Ты хочешь скормить бюрерам Вервольфа?
– Нет. Его труп.
– Подонок!
Палец Шрека так и плясал на спусковом крючке.
Журналист выпрямился и даже чуть прогнулся назад в спине. Пола его плаща немного отошла в сторону и из-под нее, как будто невзначай, сама собой, показалась уродливо-огромная кисть левой руки.
– Тебе нужен предлог, чтобы выстрелить в меня?
Шрек дернул предохранитель и вскинул винтовку на плечо.
– Вот так, – произнес Журналист спокойно, почти безразлично и, уж точно, без вызова или желания зацепить.
Излому было абсолютно безразлично, что думает о нем Шрек. Во-первых, он точно знал, что жить американцу осталось недолго. Во всяком случае, из подземных коммуникаций, куда они собирались спуститься, Шрек уже точно не выберется. Во-вторых, для него не имело никакого значения то, что вояка вооружен автоматической винтовкой и отлично умеет с ней управляться. Излом был быстрее и сильнее американца. И, что самое главное, знал все его действия наперед. Можно сказать, Излом был практически неуязвим. Хотя сам Журналист это определение не любил.
Он подошел к выломанной двери и глянул через порог. За дверью находилась широкая площадка, сваренная из рифленого швеллера в два пальца толщиной, с высокими перилами по краям. Справа к площадке примыкала шахта автоматического подъемника. Влево она тянулась вдоль стены метров на десять и заканчивалась уходящей круто вниз лесенкой. Внизу царил непроглядный мрак. Но обладающий идеальным ночным зрением Излом определил, что до дна метров десять. Присутствия бюреров он пока не чувствовал. Но в том, что впереди ждет встреча с обитающими под землей мутантами, Журналист не сомневался. Собравшись в стаю, бюреры могли наброситься даже на Излома. Поэтому лучше при встрече их задобрить. И тут как нельзя кстати пришелся труп так и не обретшего свою мечту «грешника».
– Ты хотя бы знаешь, зачем он шел к Монолиту? – услышал у себя за спиной Журналист.
Он медленно развернулся и оперся спиной о перила.
– Знаю. Я все знаю. Знаю, зачем ты идешь туда. И он, – Излом кивнул на Гупи.
– Серьезно? – удивился сталкер. – А я не знаю.
Шрек опустил голову и посмотрел на труп Вервольфа.
– Хочешь знать, что за мечта у него была? – спросил Журналист.
– Мы должны похоронить его, – угрюмо произнес в ответ Шрек.
– Вместе с мечтой?
– Иди ты…
– Его мечты воняли, как нестиранные носки.
– Он человеком был!
– Ты в этом уверен? – слегка наклонил голову к плечу Излом. Шрек промолчал. – Хочешь, дам тебе совет?… Бесплатный?… Не говори о том, чего не знаешь. Понял?
Гупи слушал перепалку Шрека с Журналистом, не имея ни малейшего желания принимать сторону одной из сторон. У него была своя собственная сторона – третья. Сталкер переводил усталый взгляд с одного спорщика на другого и потихоньку потягивал питательную смесь из краника, расположенного внутри шлема. Не сказать, что вкусно, зато полезно.
– Гупи!
Сталкер едва не подавился от неожиданности.
– Чего тебе? – удивленно глянул он на Журналиста.
– Идем?
– Идем.
– Ну, так теперь тебе дорогу указывать.
– Сейчас, – Гупи прикрыл глаза и сосредоточился. – Секундочку…
Он вспомнил свой схрон… Костер… Кофейник… И запах только что сваренного кофе… Удивительный, волшебный, дурманящий, зовущий за собой и обещающий самое изысканное из всех наслаждений… Стоп! Не в ту сторону! О кофе сейчас лучше не думать, все равно его нет. И в ближайшее время не будет… Бюрер. Раненый бюрер, влетевший в схрон и едва не свалившийся в костер… Сломанный ПДА… Микрочип… Включенный дисплей…
– Все, – Гупи резко тряхнул головой. – Я знаю, куда идти.
– Прошу! – Журналист сделал приглашающий жест в сторону лестницы.
А сам подошел к трупу «грешника», взял его одной рукой за пояс, легко поднял и закинул на плечо.
– Все равно его сожрут, даже если мы оставим его здесь, – сказал Гупи, заметив, каким взглядом смотрит на Излома Шрек.
– Гупи, – с тоской посмотрел на сталкера вояка. – Я думал, хотя бы ты понимаешь, что значит быть человеком.
– Может, и понимаю, – слегка пожал плечами Гупи. – Только сейчас мне не до этого.
Он вышел на площадку за дверью и включил мощный ручной фонарь с круглым рефлектором. Широкий луч, почти не рассеиваясь, пробивал темноту на глубину метров в пять. Дойдя до конца площадки, Гупи стал медленно спускаться. Лестница была крутой с очень узкими ступеньками. Того и гляди – оступишься и не покатишься даже, а полетишь вниз. Чтобы не случилось такого конфуза, Гупи зажал автомат под мышкой, взял в ту же руку фонарь, а свободной рукой ухватился за круглый металлический поручень. Наверное, поручень был холодный и грязный, но через перчатку Гупи этого не чувствовал.
Следом за ним спускался Журналист.
Замыкал шествие Шрек.
Лестница трижды, изогнувшись, поменяла направление на противоположное, прежде, чем они спустились до самого дна колодца.
Бетонный пол, бетонные стены, три полукруглые бетонные арки проходов, ведущих в разные стороны. Что может быть скучнее серого бетона, выкрашенного грязно-синей масляной краской, которая местами облупилась, облезла, болталась неопрятными лохмотьями. Будто какому-то огромному зверю вздумалось поточить о стену коготочки. Прямо под лестницей стоял выпотрошенный жестяной шкаф, из которого торчал оборванный жгут разноцветных проводов, тройка шлейфов и черный, извивающийся анакондой силовой кабель. Что это был за прибор, теперь и не угадаешь.
