– А были шансы поменять систему в России?
– Шансы были в 1990–1991 годах, может, еще в 92-м. Серьезные шансы. Они не пошли на это. Систему надо было добить.
– Но что могло добить систему?
– Я предлагал: давайте устроим Нюрнбергский процесс. Более того, уговорил всех, даже Бакатина, главу КГБ, который на камеру, по телевизору в новостях со мной согласился. Но на это не пошли.
– Сейчас видно, что формально могли бы и на это пойти, и это ничего бы не изменило.
– Все бы изменило.
– Что, гэбе бы не пришло к власти? Они ведь уже контролировали финансы, приватизацию…
– Погодите, следующий естественный и неизбежный ход – это люстрация. И они из всех позиций вылетели бы общественных. Не навечно, а как решило бы правосудие. Надо было делать, как в Чехии, немного в Прибалтике этим занимались, в Польше все завязло.
– Зато сейчас в Польше вновь эти вопросы задают.
– Ну, а куда денешься? Никуда ведь не денешься. Мы ведь им объясняли. Дело не в том, что мы такие мстительные. Мне наплевать, живите хоть сто лет. Дело в том, что вы вперед не сможете без этого идти.
– А в России общество готово было к такому?
– Нет. Меня всерьез и по-настоящему поддержала только Галя Старовойтова.
– Тот шанс упустили. Сейчас, по вашим прогнозам, ситуация может повториться и система рухнет.
– Это произойдет. Я это заранее вижу, у меня хорошее воображение, и я видел уже крушение Советского Союза.
– А на нас давление ослабнет, сможем мы отстоять независимость?
– Им не до вас будет. У них будет крушиться все. Пойдет фрагментация страны. Дальний Восток, Восточная Сибирь, юг, север, Урал. Какая Беларусь?..
– А Запад может повлиять на ускорение процессов?
– На ускорение – да.
– Каким образом?
– Они сейчас все же спохватились. Но опять опаздывают. У них концепция такая: весь арсенал сразу применять нельзя, потому что будет эскалация, и нам придется отвечать, наращивая санкции. В результате первые санкции – вообще никакие, даже российская биржа пошла вверх после таких санкций. Вторые уже посерьезнее. Я всю жизнь с ними спорю, говорю: сначала бей, желательно побольнее, а потом начинай диалог. И после этого, как правило, диалог получается хороший.
– А как этого добиться?
– Они всегда опаздывают на 15 лет. А если вы опаздываете на 15 лет, значит, вы не имеете влияния.
– А что делать нам, вам? Ведь в России идет дикая травля людей приличных, которых оказалось значительно меньше, чем казалось. У нас эта травля идет давно.
– Я вообще рад этому подсознательно. Страна раскололась.
– Да она не раскололась, трезвых голосов очень немного.
– Сколько будет – столько будет. Момент истины. Вот вы все прикидывались: мы такие демократы-либералы, а подперло, и вылезла из вас бериевщина. Тут же. И в это надо их мордой тыкать. Сказавши «А», скажите «Б»: встаньте и скажите, что правильно гноили на Колыме, правильно гноили в Воркуте. Вы – бериевцы.
– А если эти порядочные побегут, как вы говорили?
– Он на это и рассчитывает. Но этим-то, бериевцам, предстоит дикое разочарование. Они же сейчас мордой об стол. Ну не взял он Украину. И Крым не удержит. Он уже не знает, что с этим Крымом делать, да и не по карману он ему. Что будет с ним делать сегодняшняя Россия при ее дефицитах и нулевом росте?..
В Кремле будет перестрелка
Владимир Буковский сомневается в победе Путина в Украине. Об этом он заявил в интервью Polskie Radio.
– Весь мир гадает, чем же закончится российско-украинский конфликт. И главный вопрос сегодня: хотят ли русские войны? Вы для себя на него ответили?
– Нет, война Путину не интересна. Все, что он делает, – это ответ на Майдан. Его не устраивает под боком революция против режима, который очень похож на его. Во-вторых, без Украины его идеи восстановить в какой-то форме СССР так и останутся идеями. Пока он там ничего не достиг. Все складывается против него. Я понимаю, что все в напряжении, все переживают, но пока я вижу, что все складывается на удивление хорошо. Пока что Путин сделал то, что было не под силу никому: он объединил украинский народ. Да еще до такой степени, что никому и не снилось. Это многонациональная страна, многоконфессиональная, с различными регионами и историей. Тем не менее Путин объединил Украину, хотя это не входило в его планы.
– Но происходит это, возможно, ценой Крыма.
– С одной стороны да, но с другой – я не уверен, что мир примет такой компромисс. Целостность Украины гарантировали большие государства. Это решение – часть процесса по нераспространению ядерного оружия. Если великие державы не смогут поддержать свои гарантии, то это будет огромный удар по их престижу и шаг по распространению ядерного оружия. А с этой формулой мир никак не может согласиться. Путин пытается расколоть Украину, вызвать гражданскую войну, либо подобный процесс. Но все это напрасно, это же очевидно. И чем дальше, тем более очевиден проигрыш Путина. Мне кажется, что Крым он не получит даже в качестве утешения.
– Вы думаете, что реакция мира, которую мы наблюдаем, в состоянии остановить Путина?
– Реакция была намного большей, чем можно было надеяться. Я живу почти 40 лет на Западе и знаю, что добиться здесь какой-то ясной и осмысленной реакции на агрессию – сначала СССР, а потом России – невозможно. Они все ограничивают высказываниями о сочувствии и озабоченности. Дальше этих дипломатических экивок дело не шло. Санкции против Советского Союза вводились однажды, после ввода войск в Афганистан в 1979–1980. Тогда Картер придумал какие-то санкции. Но больше их никогда не было. Заставить западный мир принять санкции против России, учитывая долю зависимости Европы от России, очень сложно. Возможно, в Украине, Польше и Беларуси ждали большей реакции, но я – нет.
– Но пока санкций нет, Путин может чувствовать себя хозяином ситуации: занять и Крым, и Донбасс, и Молдову на десерт.
– Реакция будет позже, как следствие. Для него самое большое ограничение – это отсутствие армии. Речь ведь о военной операции. Но все забывают, что российская армия не закончила реформу. Она стоит посередине: старая демонтирована, а новая еще не создана. Из того, что я знаю, у них там дееспособными являются только 10 бригад на все войска. Они просто задержатся в Украине, их там трудно представить. Это не профессиональная армия, это же новобранцы. Этим парням все до лампочки, они служат свой срок и все. Зачем им война?
– Тем не менее общественное мнение в России готовится к войне. И артисты, и писатели, задействована вся пропаганда.
– Дело в том, что эти артисты и писатели воевать не пойдут и своих детей не пустят. Это все пустое. Это типичная ложь советского человека. А они еще остались очень советскими. Это безответственность, трусость российской интеллигенции. Привычное уже лицемерие. Их эмоциональные всплески никакого значения для ситуации не имеют.
