Через несколько дней в Охлопково прибыл ратник с моим арабским скакуном.
Когда я увидел наездника, разочарованию моему не было предела. Небольшого роста, худенький, рыжий мальчонка в потрепанных обносках. Куда ему до скачек?
Федор, видя мое разочарование, уверенно сказал:
– Мал золотник, да дорог. Не смотри на его малый рост. Парень – прирожденный лошадник.
Ну что же, посмотрим.
Я подозвал маленького наездника к себе:
– Звать-величать тебя как?
– Тит, – с поклоном ответил мальчонка.
– Ты и в самом деле с конем управляться умеешь?
– А ты проверь, князь, – малец гордо вскинул голову, – сам увидишь, какой Набег молодец! – Он с гордостью поглядел на своего любимца.
Я посмотрел на скакуна. И правда, необыкновенно хорош! Блестящая шерсть, тонкая грива, пушистый хвост, копыта, глаза, оскал – все изящно, чувствовалась порода чистой крови.
Тит, увидев, что я тоже любуюсь конем, добавил:
– А еще Набег самый умный! Он все-все понимает, лучше других лошадок.
– Федор, у кого из твоих ратников лошадь резвая?
– У Онуфрия.
– Пусть оружие и доспехи здесь оставит – нечего лишний вес возить. Давайте все на луг, к реке, там и посмотрим!
Предвкушая потеху, ратники сели на лошадей и – на луг, на берег Оки.
– Вы оба – Тит и Онуфрий – проскачите полверсты, развернитесь и будьте готовы: как только Федор шапкой махнет – галопом сюда. Поглядим, кто чего стоит.
Тит и Онуфрий отъехали на край луга. Федор остался на месте – знак подать, а ратники расположились на косогоре – отсюда удобно наблюдать за состязанием, и сразу же принялись обсуждать, кто придет первым. Демьян даже поспорил на полушку, сделав ставку на лошадь Онуфрия.
Я услышал возбужденные голоса за спиной и обернулся. Ба! Да это ж, считай, вся деревня на холм сбежалась поглазеть, что это ратники на конях затевают!
Вот всадники остановились, развернулись и замерли на исходной позиции.
– Федор, давай отмашку!
Федька привстал на стременах, взмахнул шапкой. Лошади рванулись вперед.
Всадники пригнулись к шеям коней. Тит был настолько мал, что из-за головы лошади его и видно не было. Издалека казалось, что лошадь бежит сама по себе.
Ратники закричали, заулюлюкали. Демьян сунул пальцы в рот и свистнул.
«Давай, давай, Онуфрий!», «Не отставай от пацана, не подведи князя!», «Наддай жару!» – поддерживали ратники наездников.
Господи, ратников всего-то десяток, а шуму – как на новгородском вече!
Вот кони все ближе, ближе к нам. Стало заметно, что мой скакун вырвался вперед.
– Эх, плакала моя полушка! – в сердцах бросил Демьян.
Всадники стремительно приближались. Да, теперь уже не было сомнений – мой араб шел впереди на несколько корпусов. Рубашка у мальчонки надулась от ветра пузырем на спине.
Вот всадники пролетели мимо нас. Демьян махнул с досады рукой:
– Онуфрий! Что же ты отстал?!
Ратники спустились с косогора и окружили всадников.
Соревнующиеся подъехали. Глазенки у Тита азартно горели, а Онуфрий опустил голову.
– Ну что, не смог догнать пацана? – беззлобно подначивали ратники товарища.
Онуфрий беспомощно развел руками и повернулся ко мне:
– Дык, княже, скакун у него уж больно резвый.
– Не огорчайся, Онуфрий, зато у тебя конь – боевой, в сечах закаленный! А ты молодец, Тит! Чтобы в настоящих скачках так же скакал! Федор, вот тебе деньги, съезди с Титом завтра в Коломну, одень его поприличнее да сапоги купи, а то ведь как оборвыш выглядит.
– Будет исполнено, князь!
Мальчонка сиял от удовольствия. А как же? Забег выиграл, да еще и справу новую получит!
Следующим днем Федор с мальцом уехали в Коломну, я же уговорил плотников-рязанцев взяться за строительство конюшни. Худо-бедно, но четыре избы уже готовы, даже печи в них сложены. Холопам и ратникам теперь есть где жить, а лошади пока под открытым небом ночуют.
Через пару дней мы выехали в Москву, на скачки: я, Тит в новой одежде верхом на арабском скакуне и Федор с парой ратников – для охраны и солидности. Помня наставления Кучецкого, я прихватил с собой и красный княжеский плащ.
Скачки должны были проходить аккурат на Яблочный Спас, или, по-церковному, на праздник Преображения Господня.
Как уже повелось, мы остановились на постоялом дворе. Тит отказался спать в комнате, снял новые одежды, переоделся в старое платье и, как ни уговаривал его Федор, пошел ночевать в денник – на соломе, рядом со скакуном. Неволить парнишку я не стал, пусть его…
И вот настал день скачек. Народ с утра потянулся к церкви, сходили и мы. А уж затем пошли на Воронцово поле.
Прослышав про скачки, здесь собралась толпа желающих поглазеть на бесплатное развлечение.
Я подошел к группе бояр, стоявших у небольшого шатра.
– Доброго здоровья, бояре.
– И тебе того же.
– Кто Гутионтов будет?
– Я, князь, – ответил с поклоном дородный боярин. – Желаешь в скачках поучаствовать?
– Желаю. Выставляю жеребца с наездником.
– Это хорошо, прибавляется нашего брата. Чисто мужское занятие. Забег – рубль серебром. Ставки делать будешь?
– Буду. Только поперва немного, я тут новичок.
– Новичкам всегда везет. На кого ставишь?
– На своего жеребца.
– И сколько же?
– Двадцать рублей.
Голоса бояр, гомонящих рядом, враз смолкли, все повернулись ко мне. Я увидел на их лицах изумление. Вот черт! Надо было бы через людей узнать сперва – какие ставки здесь делают. Много я поставил или мало?
– Рискуешь, князь. Однако ставку принимаю. Правила знаешь?
– Покамест нет.
– Они простые. Все лошади выводятся за версту. По взмаху флажка начинается гонка. Кто первый придет, того и победа. Только запрещаются шпоры.
– Понял, спасибо.
Я вернулся к своим людям, объяснил правила.
Федор с Титом не спеша поехали к месту старта. Предчувствуя скорое начало, зеваки выстроились вдоль места забега. Всего в забеге участвовало семь лошадей.
Гутионтов сам поднял красный флажок, поглядел на конников – все ли готовы? – и дал резкую отмашку начала забега.
Лошади сорвались с места. Издалека не было видно, кто вырвался вперед. По мере того как всадники приближались к зрителям, рев толпы нарастал: «Давай, давай, вперед, не сдавайся!»
