Вскоре Тит подвел ко мне моего оседланного коня. Рядом собрались ратники десятка Федора, готовые к выступлению. Русины пристроились в конце колонны.
– За мной, рысью – марш!
Мы выехали из деревни. Хотя луна и светила ярко, было полнолуние, но все равно дорогу было видно плохо. Гнать галопом – значит переломать лошадям ноги. Я и ездил-то по этой дороге один раз, когда с Макаром решили соседку-боярыню навестить да поближе познакомиться.
Меж тем зарево становилось все ближе и ярче.
Когда до деревни оставалось совсем немного, мы увидели бежавшего по дороге запыхавшегося мальчонку. Завидев нас, он юркнул в кусты.
Я поднял руку, дав знак отряду остановиться, и отъехал к обочине дороги.
– Эй, я тебя видел! Вылезай из кустов!
В ответ – тишина, только кусты зашуршали.
– Вылазь, покажись, а то стрелять велю!
Из кустов на дорогу выбрался мальчонка лет десяти, в порванной рубахе и босиком.
– Кто таков?
– Митька, из деревни я.
– Чего бежал?
– Татары у нас! Деревню подожгли! Помогите, дяденька!
– Много ли татар?
– Много!
Откуда им тут большим отрядом взяться? Засеки порубежные есть. Или заставу порубежную вырезали втихаря да в набег? Послать гонца в Коломну? А если просто небольшая банда мародеров татарских просочилась? То-то позору на мою голову будет! Надо разведать. Опять-таки заставы порубежные не сплошной цепью стоят, небольшая банда вполне проникнуть могла. Может, сами справимся?
– Митька! Дорогу знаешь?
– Конечно, знаю, пастушок я, коз да овец гоняю.
– Садись ко мне, дорогу покажешь.
Мальчонка подбежал ко мне. Я за руки поднял легонькое тельце и усадил Митьку перед собой.
– Давай показывай дорогу!
Мы остановились на опушке леса. Перед нами предстала страшная картина: горела деревня, и от пылающих в ночи изб было светло, как днем. По улицам, размахивая саблями и копьями, носились конные, метались испуганные люди, истошно кричали женщины и дети.
– Вот что, Федор. Я забираю пару твоих и еще русинов. Деревню обойду по полям – Митька вот путь кажет. Ты же нападай. Постарайся тихо подскакать, потом – залп из пищалей, и в сабли их бери. Коли немного их окажется – порубим.
– А если банда большая?
– Тогда сразу гонца посылай в Коломну, пусть известит наместника.
– Слушаюсь, княже. Начинать по сигналу?
– Какой к лешему сигнал, Федор? Сразу, как стренешься с врагом, так и начинай.
По моему сигналу от колонны отделились двое федоровских ратников и двое русинов. Они подъехали ко мне.
– Вот что, братцы. Басурмане в деревне бесчинствуют. Нам придется обойти вокруг деревни и ударить им в тыл. Сколько их, я пока не знаю, но рубиться без страха, чтобы видели – русские здесь! Вперед!
От деревни мы старались далеко не удаляться. Митька показывал путь.
В деревне от пожаров светло, со света в темноте ничего не видно, а крика в деревне хватает, и нас не услышат. Поэтому наше нападение получится внезапным для врага.
Мы обогнули деревню, в это время на другом конце ее громыхнул залп. То вступил в бой Федор.
Татары бросили гоняться за людьми и кинулись в сторону выстрелов. Однако не все.
– Выезжаем на улицу. Как только татары встретятся, сначала стреляйте сами, без моей команды, потом саблей работаем. Вперед!
Мы выбрались на улицу. Я остановился и ссадил Митьку.
– Малец, заховайся где-нибудь в огородах. В избы не ходи.
Мы рысью поехали по улице.
Из распахнутых ворот крайней избы выскочил татарин с узлом в руках. Ему бы узел бросить и за саблю схватиться, да видно, жалко добра награбленного стало, замешкался. Это стоило ему жизни. Так и умер с узлом в руках. Срубил его русин, только голова по земле покатилась.
– Вы оба – проверьте избу, не осталось ли кого живых?
Русины спрыгнули с коней, кинулись во двор и вскоре вернулись.
– Ни татар, ни русских.
Мы доехали до следующей избы. Вдруг из-за поворота, из переулка вылетели на конях два татарина и на нас, с копьями. Ратник федоровский вскинул пищаль. Ба-бах! Обоих так и вынесло из седел. Все-таки картечь лучше пули.
Снова русины пошли проверить избу и вышли понурые.
– Вся семья порезана, кровищей весь пол залит.
У следующей избы нас снова атаковали. Один татарин вылетел на лошади с саблей наголо, но был сражен выстрелом из пищали. Второй прыгнул на меня с плоской крыши сарая с ножом в руке. И ничего бы я не успел сделать, да лошадь моя в сторону от испуга шарахнулась, и татарин, промахнувшись, грохнулся оземь в шаге от меня. Подняться снова ему была не судьба. Из пистолета, что держал в руке, я влепил ему тяжелую свинцовую пулю в лицо, и захлебнулся татарин своей кровью.
А навстречу еще татары скачут, да не один, не два – около десятка. Черт! Нас пятеро против них. Выдюжат ли русины макаровские, не дрогнут ли, не сбегут ли с поля боя?
– Сабли наголо! – скомандовал я.
Сошлись! От ударов саблями искры летели да звон стоял.
С левой руки я выстрелил из второго пистолета во врага и кинулся на подмогу ратнику, на которого наседали сразу двое, и он едва успевал отбиваться. Ударил татарина в бок саблей, да вот незадача – клинок скользнул по кольчуге.
А тут и Федор с десятком своим по улице летит, лишь сабли сверкают в свете пожара. Вовремя! С лихим посвистом, под крики, сопровождаемые непереводимыми словами, теснили они от изб не ожидавших такого отпора татар.
Дрогнули татары, кинулись от горящей деревни в сторону, к реке.
– Догнать и порубить!
Все бросились за убегавшими татарами. Кто-то из отступавших сбросил со своей лошади узел, едва не попавший под копыта моего коня. Не хватало еще мне упасть с конем и шею себе свернуть.
Один из ратников остановился, перевел на миг дух, вытащил лук, наложил стрелу на тетиву и замер, прицеливаясь. Тетива щелкнула. Впереди раздался вскрик и звук падения тела.
Я подскакал.
– Молодец, Демьян! И как только ты его в темноте разглядел!
– Ненавижу тех, кто на землю нашу убивать православных христиан пришел. Я таких в темноте не глазами – сердцем вижу.
Вырвавшиеся вперед ратники Федора догнали и принялись добивать убегавших татар.
– Федор! Прочеши со своими всю местность вокруг. Вдруг спрятался кто. Если обнаружите, постарайтесь живым взять. «Язык» нужен – узнать, сколько их было и, главное, как просочились они на наши земли. Русинов я с собой беру.
