Кариша, метавшаяся, как целая стая заполошных рыбок, все-таки принесла мягкую ткань и даже раздобыла флакон с драгоценным маслом армарии. Соленая вода жгла и разъедала ссадины, лицо явно опухло – пальцами Джиад нащупала подушки на месте губ. Скрутив жгут из тонкого хлопка, она намочила его, как смогла, в масле, мешающемся с водой и, выставив Каришу, сунула промасленную ткань поглубже внутрь, где словно ножом резало.
Поерзала на кровати, пытаясь устроиться удобнее, легла на спину, бездумно глядя в потолок. Вернувшаяся Кариша суетилась рядом, предлагая тинкалу, какие-то лакомства, растереть спину, причесать волосы… Обижать девчонку не хотелось, но и видеть кого-то было невмоготу, потому Джиад сделала вид, что заснула. А потом – заснула и вправду, словно что-то внутри сломалось. Нет, выгорело. В первый раз было хуже. А сейчас не то чтобы привычно, просто вся боль досталась телу, а душа онемела и оглохла, как ушибленная.
Ночью она то проваливалась в горячие вязкие сны, полные боли и ужаса, то просыпалась, пытаясь понять, где она и что случилось. Открывала глаза, поднимала руку, удивляясь сопротивлению воздуха, – и понимала, что это вода. Пару раз очнулась от страха, что вот-вот задохнется, но амулет работал исправно, легкие после первых мгновений ужаса гнали воду вместо воздуха, сердце стучало заполошно, а тело болело – и Джиад понимала, что еще жива, а погребение заживо под толщей то ли земли, то ли воды ей просто приснилось.
Потом пришло утро, и незнакомая служанка, не Кариша, возникла в спальне с неизменной тинкалой и полным подносом тарелок. Джиад вяло пожевала того, другого, третьего, к опостылевшей тинкале не прикоснулась, и иреназе уплыла с таким же непроницаемым лицом. Поход во владения ширакки обернулся новой болью и кровавой мутью в воде, так что Джиад всерьез задумалась, не согласиться ли на целителя. Нельзя же так.
И все-таки она промолчала. Пару часов после неудавшегося завтрака провалялась на постели, ритмично дыша, разминая сведенные болью и напряжением мышцы, потягиваясь и снова расслабляясь. Выпила принесенную вместо тинкалы воду в кувшинчике и съела что-то из оставленного на тарелках, совершенно не чувствуя вкуса, будто сенной трухи пожевала.
Рыжий не появлялся, слуги тоже, и Джиад снова подремала, проснувшись, когда дверь повернулась и в комнату, потупив взгляд, вплыла Кариша. Молча убрала тарелки и, подплыв, робко заглянула в глаза Джиад, трепеща серебристым веером хвоста. Что ж, нельзя же ненавидеть всех иреназе лишь потому, что среди них нашелся один ублюдок?
Вздохнув, Джиад попросила размять себе спину все с тем же маслом армарии, Кариша просияла и действительно размяла, неумело, но очень старательно. Потом осведомилась, что еще желает госпожа избранная. И Джиад – темные боги нашептали, не иначе! – пожелала прогуляться. Ну не было у нее сил смотреть на проклятый потолок и стены, лежать на том самом ложе и вспоминать, вспоминать…
Рыжий приближался, соскользнув с рыбозверя и взбивая воду веером хвоста, как опытная хозяйка венчиком взбивает яйца. Кажется, за ним даже пена поднималась. Неизменная охрана, тоже спешившись, как приклеенная, держалась по бокам, и уже по их настороженно-спокойным лицам можно было сказать, что принц не в духе и чудит.
Джиад спустилась ниже, не зная, жалеть или радоваться, что рыжий застал ее не одну. Заступиться за наложницу вряд ли кто посмеет, но, может, при чужих принц не захочет терять лицо? Или ему все равно?
Кариша испуганной рыбкой прянула в сторону, Джиад, зависнув в нескольких локтях над песчаным дном, по привычке выпрямилась и глубоко вздохнула. Посмотрела в искаженное бешенством лицо рыжего, которому пришлось тоже спуститься, чтобы оказаться на одном уровне с ней.
– Я тебе что говорил? – прошипел принц, глядя в упор нездорово блестящими ярко-синими глазами. – Быть в комнате! Или тебя в клетку посадить, тупое животное?
Что-то с ним творилось не то, бесстрастно поняла Джиад. У скалы, где они встретились впервые, рыжий был зол, но вполне собой управлял, а сейчас будто взбесился. Из-за чего? Ну, вышла его игрушка погулять, так не сбежать ведь пытается…
Замерев, как перед диким зверем, Джиад глубоко и ровно дышала, стараясь не сорваться, не ответить яростью на ярость. Но Алестар не унимался.
– Ну? Что молчишь? Язык проглотила? Жаль, он бы тебе еще пригодился. Или явилась все-таки сбрую подходящую присмотреть?
Джиад стиснула зубы, понимая, что рыжий как раз и добивается, чтобы она сорвалась. Зачем? Зачем ему злость наложницы, которую он ненавидит и презирает?
Не дождавшись ответа, Алестар взмахнул хвостом, подплывая еще ближе, оказался прямо перед Джиад шагах в трех, если можно расстояние в воде мерить шагами, и немного выше. Ему, наверное, казалось, что он в выигрышной позиции, а Джиад не могла не видеть такую уязвимую грудь, беззащитный живот, полоску тонкой кожи там, где она переходила в чешую… Даже ножа не надо! Сложить пальцы острием копья, чуть выгнув ладонь, взмахнуть коротко и резко, вонзая в ненавистное тело…
Что-то, похоже, все-таки отразилось на ее лице, а может, у хвостатых охранников было хорошее чутье, потому что левый из них встрепенулся, выдвигаясь вперед, тронул принца за плечо. Алестар, не глядя, сбросил его руку и продолжил, выплевывая слова, словно они были чем-то мерзким на вкус:
– Я. Велел. Тебе. Сидеть. В комнате. Хочешь погулять – попроси меня. Погуляешь. На цепочке и в ошейнике.
Левый охранник – Дару, кажется – снова двинулся вперед, подбираясь, сверля Джиад напряженным взглядом – чуял неладное. Правый озирался по сторонам, словно ища кого-то. Алестар, откинув назад голову, словно под тяжестью голубых бусин на концах дюжины рыжих косичек, смотрел в упор, и Джиад видела, как бьется на виске жила, как дрожат губы, как сузились зрачки…
Вот! Снова… Но сейчас рыжий просто зол… И остановит его кто-нибудь, в конце концов? Слева и справа за толстыми прутьями загона метались салту, будто почуя в воде еще не пролившуюся кровь…
– Ну! Что молчишь? – заорал Алестар, срываясь на позорный визг. – Что ты молчишь?!
– Вам не угодить, ваше высочество, – бесцветно сказала Джиад, с трудом шевеля распухшими губами. – Молчу – не нравится, говорю – тоже злитесь…
– Угодишь, – хрипло пообещал принц. – Не сомневайся. Ну-ка быстро развернулась и подставилась…
– А больше ничего не придумали? – в невеселой улыбке растянула побаливающие губы Джиад, с тоской понимая, что разойтись миром не получится.
Что ей, бежать, что ли? И эти… охраннички… чего ждут? Впрочем, их понять можно, что им за дело до принцевых развлечений, лишь бы жив и невредим оставался. Мразь…
– Ты не поняла? – с каким-то даже удивлением поинтересовался Алестар, и Джиад увидела, как ясные синие сапфиры его зрачков окончательно заволакивает бешеная муть. – Я тебе что велел?
– Да хоть крылья мне велите отрастить, ваше высочество, – усмехнулась Джиад. – Все толку больше будет.
Играть в воде на равных? С бешеным хвостатым и парой опытных охранников? На суше она бы все равно попробовала… И тут же обожгло накрепко запечатленное в памяти: ни один волосок, ничем не повредить!
