Вместо ответа Алестар подплыл к стене, где раньше висела нарисованная на промасленной коже карта – его подарок. Вынося вещи Кассии, карту сняли, и теперь светлое пятно выделялось на стене, бросаясь в глаза.
– Обязательно объясню, – кивнул он, нажимая незаметный постороннему глазу выступ. – Только не здесь. Не дергай рычаг для слуг – бесполезно. Я его снаружи отключил. Не знаю, что в этой комнате когда-то было, но похоже на темницу для почетных пленников. Очень уж много полезных мелочей. Вот это, например…
Джиад приглушенно ахнула сзади.
– Нож возьми, – повторил ей Алестар, оборачиваясь уже из темной дыры потайного коридора. – Если хочешь со мной. Или сиди здесь, тогда утром тебе откроют…
Получилось! Тихо, но зло ругнув сумасшедших хвостатых, жрица бросилась за ним, протиснувшись в уже закрывающийся плитой проем. Алестар молча улыбнулся в темноте. Мало одного желания спасти эту сумасшедшую, надо еще придумать, как это сделать.
– Держись за мной, – сказал он негромко. – Не бойся, все будет хорошо.
И поплыл вперед, сжимая в руке шар с туаррой.
Оседланный салту, как и было обещано, ждал их у больших садов. Недовольно поводя мордой, он упрямо старался скинуть упряжь, привязывавшую его к столбу.
– Ничего, сейчас прогуляешься, – пообещал ему Алестар, оглядываясь на подплывшую Джиад. Ночью здесь царила непроглядная тьма, и лишь туарра в руке Алестара служила маячком.
– Куда теперь? – с ледяной злостью спросила жрица, и Алестар пожал плечами, поправляя седло.
– Наверх, – сказал он честно. – Ты же хотела на сушу? Вот, боги тебя услышали.
– С ума сош… ли, ваше высочество?
– Ага, еще с первой нашей встречи, – глумливо усмехнулся Алестар. – Вот как тебя увидел – так и обезумел, помнишь?
Поднял туарру повыше и процедил в окаменевшее лицо:
– Слушай внимательно. Клянусь Тремя и глубинными богами, что говорю правду. Хочешь – чем угодно поклянусь, если этого мало. Через десять дней будет готов эликсир, чтобы разорвать нашу связь. Я сегодня видел его в храме. Только вот незадача – выживет после него только один из нас. Угадай – кто?
– Догадалась, – процедила Джиад. – И что?
– Тебе жизнь не мила? – удивился Алестар, понимая, что легко точно не будет.
Теплая тьма ночного моря колыхалась вокруг, ласково обнимая их, маня прилечь на песок, отдохнуть, слиться в объятьях…
– Вам-то что, ваше высочество? Вы же освободитесь, – тускло сказала Джиад, поворачиваясь и, кажется, собираясь вернуться к неприметному коридору, из которого они выплыли сюда.
Почему-то Алестар не сомневался, что упрямая жрица и в полной тьме найдет дорогу.
– Что мне? – рявкнул он, догоняя уплывающую и грубо разворачивая ее за плечо. – То, что если с эликсиром не выйдет, мы с тобой так и останемся связанными. Навсегда, понимаешь! Ты теперь каи-на, хоть и двуногая, вполне достойная партия. Двор тебя принял и полюбил, народ тем более полюбит. Если уж мои охраннички – и те у тебя с рук едят! И будем мы с тобой жить долго и счастливо! Ты – мечтая меня убить каждую ночь, а я – сходя с ума от того, что даже мечтать об этом не смогу: запечатление не позволит. Хочешь?
– Лучше сдохнуть, – хмуро отозвалась жрица. – Но если я уплыву, что будет с моими родичами по храму? Ваш отец обещал отомстить им.
Дура! Благородная, великодушная, сумасшедшая дура! Алестар чуть не взвыл от восхищенной злости. Да уплывай же ты! Другая бы рванула на волю, подальше от такой мрази, а эта снова думает не о себе. Вот же… И опять до боли и безнадежной тоски стало жаль того, что никогда уже не сможет между ними родиться. Потому что, если бы Джиад его полюбила, это было бы по-настоящему. Так, как она сейчас ненавидит.
– А ничего не будет, – усмехнулся Алестар. – Если ты будешь далеко, наши жрецы помучаются и придумают что-то еще. Они, твари ленивые, просто выбрали, что полегче. Никто твоих не тронет – памятью Кассии клянусь.
Джиад смотрела недоверчиво, и Алестар вдохнул побольше воды, позволяя вырваться наружу той волне злости и раздражения, что старательно гасил все это время. Вот теперь она была к месту, потому что иначе сил у него просто не хватило бы.
– А может, тебе понравилось? – сказал он с той же глумливой усмешкой. – Так ты скажи. Может, я зря переживаю? Поживешь у нас еще, привыкнешь. Кем ты была раньше? Бродягой без рода-племени, живым щитом. А теперь станешь законной супругой принца, а потом и короля. Даже спать со мной не так уж часто придется: наложниц я распускать не стану. Разок в несколько дней подставишься – и наслаждайся жизнью дальше. Можешь даже любовника завести, я позволю.
– Замолчите, – тихо и ровно сказала Джиад, в темноте Алестар тем более не видел ее глаз, но не сомневался: вулкан вот-вот вырвется на волю.
– Ты дура, – сказал он грубо. – Либо сдохнешь, либо мы оба сдохнем от злости друг на друга. Я тебе жизнью обязан, помнишь? Потому и отпускаю. Еще не хватало, чтоб ты потом вспоминала, как спасала мою шкуру.
– Не беспокойтесь, ваше высочество, не припомню, – ясным чистым голосом сказала Джиад, и Алестар с испуганным восторгом понял, что вот как раз сейчас он точно на волосок от смерти. – Далеко до суши?
– Далеко, – буркнул Алестар. – И одна ты не доберешься – темно. Садись позади.
Больше они не сказали ни слова, пока изможденный бешеным заплывом салту не вылетел наверх. Джиад уже привычно рванула с шеи амулет, и Алестар, перехватив ее ладонь, отобрал аквамарин.
– Дальше сама, – сказал он, останавливая салту насколько смог близко от берега, в полосе прибоя. – И вот что, убирайся подальше от моря. У отца длинные руки даже на берегу. Не хочу снова тебя увидеть.
– Хоть в чем-то наши желания сходятся, – бросила Джиад, соскальзывая в воду.
И больше – ничего. Алестар проследил за мелькающей в воде головой, до боли в глазах вглядываясь в белесое предрассветное море. Развернул салту обратно, отплыл подальше, подставляя лицо, грудь и руки холодному ветру, прежде чем опуститься в глубину. Хотелось промерзнуть до самого нутра, чтоб тело застыло и хоть немного отпустила ноющая боль – предвестник грозного жара. Джиад нет нужды тревожиться о заложниках. Разорванное запечатление убьет Алестара куда раньше, чем король найдет в далекой Арубе подходящего заложника, похитит его, а потом снова доберется до запечатленной жрицы.
Алестар сжал в ладони прохладный камешек кулона. Показалось, что тот еще хранит каплю тепла чужого тела, но это, конечно, была глупость. Пусть не вернется. Пусть никогда не узнает, что ее обидчик честно расплатился, насколько смог. Жизнью, грядущей болью, потерянной слабенькой надеждой если не на счастье, то хотя бы… на что? Он и сам не знал. Рассвет вставал над морем, такой невыразимо прекрасный, что дыхание захватывало. Может, потому что последний? И Алестар досмотрел его до конца, пока золотой шар солнца не выкатился в радостно раскрашенное небо, озаряя море и пронизывая его ласковыми лучами. Любовался, вспоминая отблески огня в глазах и на лице своего человека.
