– Нет, – покачал головой Стинов. – Для меня самого это загадка. Должно быть, в стрессовой ситуации проявили себя скрытые возможности организма.
– Возможно, стресс и сыграл свою роль, придав тебе прыти. Но сами навыки, они-то не могли возникнуть из ничего. Откуда ты знаешь, как правильно держать в руке дубинку? Как ею защищаться и наносить удар? Кто тебя этому научил?
Стинов отхлебнул пива и безразлично пожал плечами.
– Не знаю. Само собой все как-то получается.
– И ты сам в это веришь?
– А у тебя имеется другое объяснение?
Монах с лицом старика провел пальцем по столу, словно хотел изобразить какой-то магический знак.
– Скажем так – я пытаюсь его найти.
– А что говорит на этот счет Провидение? – усмехнулся Стинов.
– Дело не в Провидении, а в тебе самом.
То, как он произнес эти слова – словно бы сомневаясь, стоит ли их вообще говорить, – навело Стинова на мысль, что монах знает больше, чем говорит.
– Ну так что тебе сообщило Провидение? – небрежно поинтересовался Стинов, старательно делая вид, что оставшееся на дне кружки пиво интересует его гораздо больше, чем ответ монаха.
– В тебе заложены способности, о которых ты пока еще и сам не подозреваешь, – сказал Василий.
– Я всегда считал, что руководство не в достаточной мере ценит меня, – продолжая ухмыляться, прокомментировал его слова Стинов. – Если Орден геренитов желает использовать мои выдающиеся способности, то я хотел бы узнать, сколько мне с этого перепадет?
– Об этом рано говорить.
– Не упустите свой шанс, – подмигнул монаху Стинов. – Мне сегодня уже предложили очень неплохое место.
– Об этом я с тобой как раз и собирался поговорить.
– Я весь внимание.
– Ты глубоко ошибаешься, если считаешь, что все твои невзгоды миновали и впереди тебя ожидает только покой и благоденствие. Ты влип в паутину, из которой не так-то просто выпутаться, – ты стал ненужным свидетелем для двух самых крупных отделов.
– Почему же в таком случае я до сих пор жив? – недоверчиво прищурился Стинов.
– В зоне Информационного отдела ты проживешь ровно столько, сколько будет нужно тем, кто тебя контролирует.
– Меня никто не контролирует, – возразил Стинов. – Мне предоставлена полная свобода действий.
– Снова ошибаешься, – сказал Василий. – Если у тебя есть удостоверение личности и кредитная карточка, это еще не означает, что ты полностью свободен. Исчезнут документы – не станет и человека.
– То же самое можно сказать про каждого, – беззаботно махнул рукой Стинов.
– Я бы мог предложить тебе укрыться в секторе Паскаля, контролируемом Орденом геренитов.
– Мне не от кого прятаться, – возразил ему Стинов.
– Я знал, что именно так ты и ответишь, – кивнул монах. – Но, когда огонь начнет лизать тебе пятки, вспомни о моем предложении.
– Непременно, – усмехнулся Стинов и, отсалютовав монаху кружкой, допил то, что в ней оставалось.
– А пока я хочу просто предостеречь тебя, – сказал Василий. – Не доверяй никому, кто тебя окружает. В особенности остерегайся шефа службы безопасности Информационного отдела Гетри Стояновича…
– С ним я уже успел познакомиться, – вставил Стинов.
– Стоянович работает грубо, но при этом имеет привычку не оставлять после себя следов, – не обращая внимания на реплику Стинова, продолжал монах. – Он попытается убрать тебя при первой же возможности. То, что тебя взял под опеку Шалиев, вовсе не облегчает твоего положения. Стоянович и Шалиев ненавидят друг друга и, не упуская случая, устраивают друг другу мелкие пакости. Чтобы укрыться от Стояновича, старайся держаться поближе к Шалиеву. Но и с ним соблюдай осторожность. Шалиев ничего не делает просто так. И если он заинтересовался тобой, следовательно, собирается как-то тебя использовать.
– Каким образом? – живо заинтересовался такой возможностью Стинов. – Он оценил мои способности так же высоко, как и монахи? Честно говоря, я и сам был бы не прочь работать с первым помощником руководителя Информационного отдела.
– Смотри только, не окажись для него одноразовым носовым платком, – без тени улыбки предостерег Василий.
– Ладно, – Стинов отодвинул в сторону пустую кружку. – Поговорили – и будет.
Поднявшись из-за стола, Игорь оперся руками о стол и, наклонившись к монаху, тихо произнес:
– Не стоит больше ходить за мной по пятам. Забудь обо мне. У меня теперь новая жизнь. Я стал другим человеком. Прежнего Стинова больше не существует.
Взмахнув рукой перед лицом монаха, он развернулся и направился к выходу.
Монах смотрел Стинову вслед, до тех пор пока за ним не захлопнулась стеклянная дверь.
– Нет, ты пока еще не стал другим человеком, – печально покачал он головой.
Когда Стинов вернулся домой, там его ожидал еще один сюрприз. На двери его комнаты висела записка: «Загляни к соседу».
Заинтригованный, Стинов кинул сумку в комнату и постучал в соседнюю дверь.
– Заходи, – ответил из-за двери негромкий голос, показавшийся Стинову знакомым.
Стинов приоткрыл дверь. На кровати, опираясь спиной на высоко поднятую подушку, сидел Петр Медлев с плотно перебинтованной шеей.
– Вот это да! – удивленно произнес Стинов, заходя в комнату. – Выходит, ты теперь мой сосед?
– А ты не рад? – улыбнулся Медлев.
– Смотря с какой стороны посмотреть, – ответил, присаживаясь на стул, Стинов. – Ты же не хочешь убедить меня в том, что мы оказались соседями по чистой случайности?
Медлев обескураженно развел руками.
– Вообще-то именно так я и должен поступить.
– И кто же тебя приставил ко мне? Шалиев или Стоянович?
– Догадайся сам. Мне не положено разглашать служебные тайны.
– Понятно, – кивнул Стинов и перевел разговор на другую тему: – Как твоя рана?
– Заживает, – Медлев осторожно провел пальцами по забинтованной шее. – В госпитале только наложили швы и сразу же выставили меня за дверь. Мне теперь полагается двухнедельный оплачиваемый отпуск для поправки здоровья. – Сделав паузу, Медлев посмотрел Стинову в глаза. – Я теперь твой должник.
– Пустое, – махнул рукой Стинов.
Медлев не стал изливать на него потоки благодарности, но и без того было ясно, что он высоко ценит то, что сделал для него Стинов, и при случае готов отплатить ему тем же.
– Ну а у тебя-то самого как дела? – спросил Медлев.
Игорь с готовностью принялся пересказывать Медлеву события последних двух дней, опустив только встречу с монахом.
