Стинов подошел к кассе и постучал по стойке ребром кредитной карточки. Пожилой краснолицый хозяин поднял на него усталый взгляд. Непомерно расширенные зрачки сразу же выдавали в нем любителя нелегального эфимера. Конечности его двигались плавно и как будто с некоторым усилием, так, словно преодолевали сопротивление какой-то чрезвычайно плотной среды. Зацепив пальцами карточку Стинова, он воткнул ее в контрольную щель кассового аппарата.
– Двойная оплата, – сообщил хозяин.
Голос его звучал вяло, но достаточно громко, чтобы перекрыть давящую на уши музыку. Двойная оплата Стинова не удивила. В любом секторе существовала разница цен для тех, кто проживал в нем постоянно, и для случайных гостей. Стинов заказал чашку кофе и, получив ее, сел за столик возле открытой двери, так чтобы видеть интересующий его проход.
Ждать ему пришлось недолго. В чашке его еще оставалось кофе, когда он увидел Синди, неторопливо идущую по неподвижной полосе тротуара. На ней была короткая коричневая юбка из обработанной под кожу синтетики и жилет из того же материала. Рядом с ней шел худой, долговязый парень, довольно неряшливого вида, с длинными волосами. Спортивные штаны и майка с длинными рукавами были размеров на пять больше того, что подошел бы парню, и висели на нем бесформенной грудой тряпья.
Стинов подхватил со стула сумку и выбежал на улицу.
Синди и сопровождавший ее парень уже повернули за угол, когда Стинов окликнул их. Девушка стремительно обернулась. В тот момент, когда она узнала Стинова, на лице ее за одно мгновение промелькнули выражения удивления и испуга. Однако ей быстро удалось взять себя в руки, и она приветливо, хотя и несколько натянуто, улыбнулась Стинову.
Игорь перепрыгнул через движущиеся полосы тротуара и подбежал к Синди.
– Привет, – сказал он.
– Здравствуй, – девушка протянула руку, затянутую в узкую черную перчатку.
Спутник Синди оказался старше того возраста, что дал ему Стинов, наблюдая издали. Ему было лет тридцать пять, а то и больше, если судить по глазам, глубоко запавшим и безмерно усталым. Длинноволосый смотрел на Стинова недружелюбно – похоже было, что с первого взгляда они оба не понравились друг другу.
Стинов не удостоил приятеля Синди большего, чем короткий, неприязненный взгляд. Повернувшись к девушке, он молча протянул ей сумку.
Взяв сумку, Синди попыталась сгладить возникшую неловкость.
– Это Игорь, – представила она Стинова длинноволосому. – Я тебе о нем рассказывала.
– Интересно, что же ты про меня рассказала? – натянуто улыбнулся Стинов.
– То, как мы встретились, – сказала Синди. И быстро добавила: – Максу можно доверять.
– А, так его зовут Макс, – покосился на длинноволосого Стинов.
Макс продолжал угрюмо молчать.
Снова возникла неловкая пауза.
– Может быть, пойдем в кафе? – Синди с надеждой посмотрела на Макса, затем на Стинова. – Там можно спокойно поговорить.
– Спокойно? – Стинов с сомнением хмыкнул. – Я посидел в кафе всего несколько минут, и у меня уши заложило.
На этот раз усмехнулся Макс.
– Я пойду домой, – сказал Игорь девушке. Макса он даже не удостоил взгляда. – Я вернул тебе все, что был должен.
Синди хотела было что-то сказать, но Стинов, взмахнув на прощание рукой, шагнул на движущуюся в сторону лифта ленту тротуара. Встреча прошла не так, как он рассчитывал, но в целом он остался ею доволен.
Вечером Синди связалась с ним по инфо-сети.
Стинов звонку не удивился – он предусмотрительно оставил в сумке с вещами карточку со своим кодом вызова.
– Извини, что так получилось, – сказала Синди.
– Не бери в голову, – ответил Стинов. – Все нормально.
– Может быть, зайдешь завтра? – предложила Синди. – Если мы точно договоримся о времени, то я обязательно буду дома.
– Зачем? – удивился Стинов. – Разве у нас еще остались какие-то нерешенные вопросы?
– Но я ведь даже не успела тебя поблагодарить, – сказала Синди.
– Ты считаешь, что я этого заслужил?
– Конечно.
– Хорошо, я приду завтра, – согласился Стинов.
Все складывалось как нельзя лучше. Ему не пришлось даже проявлять навязчивость.
На следующий вечер, прежде чем отправиться в сектор Бора, Стинов в своем секторе купил коробку пирожных и бутылку легкого столового вина – стеснения в средствах он не испытывал, но и не имел привычки тратить деньги попусту.
Синди открыла после первого же звонка, словно ждала у двери. На ней была та же одежда, что и вчера. И те же самые перчатки на руках.
Комнатка у нее была совсем маленькая. Кровать, которая сейчас была поднята и убрана в стену, в разобранном виде занимала, должно быть, все свободное пространство. Даже простенький терминал инфо-сети был установлен на подвешенной к потолку полке, позволявшей поднимать терминал вверх, когда он был не нужен.
– А где же Макс? – с деланным удивлением посмотрел по сторонам Стинов.
– Макса сегодня не будет, – ответила Синди.
– По-моему, я ему не понравился, – покачал головой Стинов.
– Вовсе нет, – возразила Синди. – Он просто привык относиться настороженно к незнакомым людям.
– И с чего он такой настороженный?
Синди оставила вопрос Стинова без ответа.
– Пойдем куда-нибудь? – спросила она.
– Если тебе известно место, где не грохочет музыка, то с удовольствием, – ответил Стинов. – Но вообще-то я кое-что принес с собой.
Он поставил на стол принесенное угощение.
– Если ты не любишь музыки, то придется остаться дома, – улыбнулась Синди. – Или перебраться в другой сектор.
– Я лично предпочитаю домашний уют, – аккуратно подтянув брюки, Стинов сел на стул. – Но неужели в секторе Бора нет ни одного более или менее тихого местечка?
– Ни одного, – уверенно покачала головой Синди. – Не найдешь, сколько ни старайся.
– И чем же объясняется столь неумеренное пристрастие местных жителей к громкой музыке? – спросил Стинов, раскладывая пирожные на поданную девушкой тарелку. – На мой взгляд, это уже напоминает некую манию.
– В секторе Бора находится Отдел искусств, – напомнила Синди.
– И что с того? Не все же здесь поголовно увлечены музыкой? Да и тот грохот, что здесь повсюду звучит, трудно назвать музыкой.
– Люди искусства во все времена отличались свободомыслием.
– Вольные мысли чаще рождаются под аккомпанемент ритмичного рева?
– Мыслями надо с кем-то делиться. А громко звучащая музыка дает уверенность, что никто посторонний тебя не услышит.
