– Как ты ввязался в это дело? – с досадой, как показалось Игорю, дернул подбородком Медлев.
– Долго рассказывать, – махнул рукой Стинов. – Старался быть поближе к Шалиеву.
Неожиданно Медлев поднялся на ноги и указал рукой на дверь.
– Уходи, – сказал он. – Будем считать, что я тебя не видел.
– Стоянович мог специально послать тебя…
– Убирайся отсюда!
Стинов нерешительно встал и сделал шаг к двери.
– Ты уверен, что поступаешь правильно? – осторожно спросил он, глядя в глаза Медлеву. – У тебя могут возникнуть неприятности.
– Уходи, – снова махнул рукой в сторону двери Медлев. – И больше не возвращайся сюда.
Стинов подошел к двери, открыл замок и взялся за ручку.
– Теперь мы с тобой в расчете, – тихо произнес у него за спиной Медлев. – В следующий раз, если снова возникнет подобная ситуация, я поступлю так, как обязан.
– Понятное дело, – не оборачиваясь, ответил Стинов и вышел за дверь.
На улицах сектора творилось черт знает что. Неразбериха и хаос, неизменные спутники стихийного бунта, превратили некогда спокойный жилой район в клокочущее жерло вулкана, которое пока еще поглощало только тех, кто попадал в него, но в любую минуту могло выплеснуть наружу свое смертоносное содержимое.
Кровь, пролитая у комендатуры, требовала новой крови. Те, кто уже совершил убийство, хотели видеть, как это сделают другие, – ответственность за содеянное должна была быть разделена между всеми поровну.
Комендантов убивали молча, безжалостно, по-деловому. Изуродованные тела стаскивали в пустой кинозал и бросали в проходе возле экрана. Для чего это делалось, никто не мог ни понять, ни объяснить. Должно быть, людям казалось, что, как только мертвые тела будут убраны из проходов, вместе с ними исчезнут и воспоминания о страшных, жестоких убийствах.
Среди этой кровавой вакханалии начали работать заблаговременно направленные в сектор агенты Шалиева. От остальных жителей сектора они отличались только тем, что не принимали участия в убийствах. Вместо этого они взывали к здравомыслию людей, убеждая их в том, что, как только мятеж будет подавлен, расплачиваться за совершенные преступления придется сполна. Единственное, что, по словам чужаков, могли сделать люди для собственного спасения, – попытаться удержать сектор в своих руках. Если комендантам не удастся в кратчайший срок восстановить в секторе Лапласа порядок и спокойствие, Совет сохранения стабильности может пойти на переговоры с мятежниками. И в этом случае, возможно, удастся выторговать у Совета особый статус для сектора. Так уже было однажды, когда независимости добился сектор Паскаля, где власть в свои руки взяли монахи-герениты.
Агентам-информационникам удалось положить конец бессмысленной охоте на комендантов и направить энергию людской толпы в целесообразное русло. В проходах, выходивших к аварийным переходам в соседние сектора, и напротив лифтов началось строительство баррикад. Техники, взломав распределительные щиты, выключили движущиеся тротуары, мешавшие возведению оборонительных сооружений. Те, кто хоть что-то понимал в драке, учили остальных, как сделать себе оружие из имеющихся под рукой предметов и как им правильно пользоваться.
Стинов направлялся к лифту, пробираясь сквозь потревоженный людской муравейник. Он старался держаться ближе к стенам корпусов, обходя строящиеся баррикады. Его никто не задерживал. Только раз двое парней попросили помочь подтащить к баррикаде здоровенный стеллаж, с которым им вдвоем было не справиться.
О том, как отреагирует Шалиев на то, что задание оказалось невыполненным, Стинов старался не думать. Он радовался уже тому, что ему удалось унести ноги из квартиры, взятой под наблюдение «безопаской».
Стинов вышел на площадку возле лифта и в недоумении остановился. Дверь лифта была закрыта широким стальным листом, подпертым тяжелыми балками. Находившиеся рядом люди с трудом ворочали огромный, неимоверно тяжелый холодильный шкаф, стараясь втиснуть его между балками, чтобы еще надежнее перекрыть вход в сектор.
– Стинов!
Услышав свое имя, Игорь обернулся и увидел одетого в серый балахон монаха-геренита, пробиравшегося к нему с противоположной стороны улицы. Широко шагая, монах решительно раздвигал занятых работой людей концом длинного посоха, который держал в руке.
– Василий? – спросил Стинов, почти не сомневаясь в том, что угадал.
– А ты рассчитывал встретить кого-то другого? – ответил ему знакомый голос.
– Ты что здесь делаешь? – насмешливо поинтересовался Стинов. – Благословляешь народ на борьбу или, наоборот, призываешь к смирению?
– Я здесь из-за тебя, – сказал Василий. – Сегодня находиться в секторе Лапласа небезопасно.
– Это точно, – кивнул Стинов. – Но на этот раз я выберусь отсюда без твоей помощи.
– Уже не выберешься, – качнул головой монах. – Все входы и выходы, связывающие сектор Лапласа с соседними секторами, заблокированы. Транспортники, по просьбе Сафарина, ввели изменение в программу лифтовых компьютеров – теперь их кабины не останавливаются на уровне сектора Лапласа. Никто не может покинуть сектор или проникнуть в него без ведома руководства Комендантского отдела. Коменданты опасаются, что мятеж может перекинуться на соседние сектора.
– Ты в этом уверен? – на всякий случай переспросил Стинов.
– Шалиев уже позаботился о том, чтобы сообщение о блокаде сектора появилось в специальном выпуске новостей инфо-сети.
Стинов озадаченно потер пальцами подбородок.
– Значит, коменданты готовятся навести порядок в секции, применив силу, – предположил он.
– Не исключено, – согласился монах.
– Так оно и будет, – уверенно кивнул Стинов. – И штурм сектора состоится не позднее завтрашнего утра.
– Откуда такая уверенность? – удивился Василий.
– Мятеж в секторе Лапласа представляет собой угрозу для всей Сферы. Если в ближайшее время коменданты не смогут сами навести здесь порядок, Совет сохранения стабильности может, как и при чистке в секторе Коперника, использовать для этой цели объединенные силы нескольких отделов. А после совместной операции контроль над сектором Лапласа легко может перейти к любому из участвовавших в ней отделов, который первым успеет закрепиться на месте и обеспечить сохранение порядка. При таком раскладе наилучшие шансы у Информационного отдела, который имеет возможность не только силой удержать в своих руках мятежный сектор, но и обеспечить продовольствием его голодных обитателей.
Стинов произнес все это быстро, ни разу не сбившись с мысли и не повторившись. Он словно не рассуждал вслух, а выдавал готовое, тщательно обдуманное и всесторонне взвешенное решение, истинность которого никто не мог оспорить.
Какое-то время Василий молчал, осмысливая только что услышанное умозаключение.
