В конце июля я сделала для себя определенные выводы и строила прогнозы. Увы, неутешительные. Конвейер встреч утомлял, забирал много энергии и опустошал. Ведь любое знакомство, если к этому относиться серьезно, надо пропускать через сердце.
«А как же иначе, – спрашивала себя я, – если это моя собственная жизнь?!»
Глава 22
«Как будете платить? Вместе или отдельно?»
На одно из типичных рандеву пришел худой застенчивый тип. Он напоминал пересушенную таранку и относился к тем неуверенным, закомплексованным женихам-немцам, именами которых был переполнен мой термин-календарь.
Мы встретились у городской ратуши Падерборна. Подошли к небольшому пивному кабачку, на террасе которого и присели для первой беседы. Стояло лето, жаркий июль – классическое лето в Северной Вестфалии. Роскошный аромат цветов и ни с чем не несравнимый запах скошенной травы витал в воздухе. Наверное, для чувствительных людей восприятие окружающего мира должно непременно отражаться в эмоциях. Но странно – общение с худым типом не отложилось у меня в памяти. Наверное, он не задел меня ничем.
Прошло время, и поскольку на конвейере у меня стояла очередь потенциальных незнамо-чего-хочу-клиентов-пациентов, я и не пыталась их запоминать. Ведь самое главное – человеческое качество – пока, к сожалению, отсутствовало.
Как-то в один из дней позвонил мне этот «засушенный» тип и признался, что хочет меня снова увидеть. Я, видите ли, у него из головы никак не выхожу. Значит, надо снова встретиться. На сей раз он предложил пойти на ужин в ресторан. Я, жившая очень скромно, ходила в ресторан только с Генрихом. «Если кавалеру я интересна и он приглашает, значит, он и платит», – наивно подумала я. Но радость по поводу щедрости немца оказалась преждевременной.
Все блюда в китайском ресторане были настолько большими и сытными, что на заказанный десерт в желудке у меня просто места не оставалось. Я искренне предложила сидящему напротив Гансу свой фруктовый десерт. Он без раздумий согласился и слопал его, даже глазом не моргнув. Я еще подумала: «Куда у них, у худых, все девается и с какой скоростью переваривается?» Мой кавалер обтер по-простецки рот рукой и, мигнув подошедшему китайцу, сказал:
– Счет принесите!
Китаец послушно кивнул и, вежливо наклонившись, уточнил с типичным акцентом:
– Вместо или отделнэ?
И Ганс, только что сожравший без остатка весь мой десерт, прошипел, не раздумывая:
– Отдельно!
Я чуть со стула не упала. Почему-то я даже не смогла напомнить кавалеру, что вообще-то он меня пригласил на ужин и, по сути, должен взять все расходы на себя. «Ну погоди, – подумала я про себя, – скупердяй северовестфальского засола! Ты меня еще попомнишь…»
Он отвез меня домой. Прощаясь, я была сдержана, как на официальном приеме. Наверняка даже пустая немецкая таранка способна понять, что шансов на встречу с русской леди больше нет. Шевельнулось ли что-то в душе у этого молодого человека, я не знала. Мне это было безразлично.
Глава 23
Дефицит времени. Запуганный влюбленный
Среди писем, к сожалению, были и такие, авторы которых жили исключительно в своих мечтах. Понятно, что этих клиентов-пациентов на самом деле не интересовали ни реальность, ни личность адресата.
Однажды меня очаровало письмо немолодого одинокого человека, в котором было много лирики и умных красивых фраз. Но после вежливого телефонного разговора с семидесятилетним ловеласом стало понятно, что он из числа виртуалов, романтиков на расстоянии. Да и для меня он был староват. Потому я вздохнула с облегчением, когда дедушка сам откололся и исчез из эфира.
Были ли это страх перед новыми отношениями или просто игра с целью отвлечься от одиночества, встретившись с новой пассией, интересной, экзотичной дамой – на анализ всего этого у меня не хватало времени. После двух телефонных разговоров я прекращала контакт с таким «пациентом» и переходила к следующему. А если мне опять приходило письмо с обильными комплиментами, я не принимала его всерьез.
Поиск партнера в оставшуюся до конца года пару месяцев съедал массу душевных сил и времени. Я и предположить не могла, насколько трудно искать иголку в стоге сена под давлением времени и обстоятельств.
Впрочем, интересные встречи все же случались. И поэтому я тихо надеялась, что мне вдруг повезет.
Приятным внешне и по характеру показался мне Георг из Билефельда. Он был старше на пять лет. Высокий, спортивный, образованный мужчина. Пару лет назад Георг получил диплом социолога и теперь работал с трудными подростками. Вначале я думала, что он весьма открыт и дружелюбен. Но, чем ближе его узнавала, тем сильнее удивлялась. Георг вел себя, как запуганный заяц. Несмотря на это, отношения мои с этим кавалером продолжались. Георг был мне приятен. Я даже была готова в него влюбиться.
Из разговоров выяснилось, что Георг был очень несчастлив в первом браке. Его бывшая жена была неспокойной, агрессивной, даже больной особой. После развода их общий сын оставался с матерью, но потом, учитывая возраст и желание мальчика жить с отцом, Георг забрал его к себе. Андрэ было около двенадцати лет, и он показался мне очень добрым и общительным. Во всяком случае, мы сразу нашли общий язык. Андрэ часто обращался ко мне с вопросами, задерживался после общей трапезы за столом, присоединяясь к беседе, просил проверить уроки.
Но вот что странно: все это не радовало, а очень настораживало Георга. Он не мог поверить в истинность этих отношений. Считал, что невозможно, чтобы два человека без проблем понимали друг друга. Даже подозревал что-то неестественное в доверии своего сына ко мне и мрачнел с каждым днем.
Однажды вечером, во время моего трехдневного пребывания в Билефельде, я по просьбе Андрэ проверяла его немецкую и французскую грамматику. Затем Андрэ начал заучивать слова вслух. Он делал одни и те же ошибки, и я немного повысила голос, чтобы объяснить, что не так. Мальчик отреагировал на замечание спокойно. Но через минуту дверь отворилась, и на пороге появился озадаченный папаша.
– Что случилось? – спросил он с насупленным видом.
– У нас все в порядке, пап, мы тут готовимся к контрольной, – ответил Андрэ.
– А… Ну ладно… – с недоверием пробурчал отец.
После обеда Андрэ остался в своей комнате смотреть видик, а Георг предложил мне прогуляться по городу. Я согласилась. Я чувствовала, что нравлюсь Георгу, и мне он тоже интересен. Казалось бы, дружба с Андрэ должна была только укреплять наши отношения, но Георг был настроен мрачно. Во время прогулки в парке он сказал, что я – первая женщина в его жизни, которую полюбил его сын. Георг этого не понимает, да и не верит в чистоту такой любви. Я, как могла, пыталась убедить его: «Твой сын еще ребенок, он чувствует все лучше и точнее, чем взрослые, его нельзя обмануть. Так что, если ты любишь своего сына, доверяй его сердцу». Но, к сожалению, мне трудно было что-то доказать Георгу. Он настолько привык бояться всего в жизни, в том числе и отношений с женщинами, что уже не доверял никому.
