– Давай, не рыпайся и все будет хорошо. Даже не пострадаешь, а может, и получишь удовольствие. Не сопротивляйся, крошка, от нас не сбежишь, – заржал один из троих мужиков и зажег в руке огненный шар.
Они все больше и больше теснили меня за палатки. Киш на моем плече, уже вовсю пытался вылезти и возился, но без прямого моего зова или без явной опасности для моей жизни, вылезти так и не мог. Я постаралась незаметнее вытащить из сумки кинжал, и спрятала руку с ним в складках платья. Ну да, защищаться я не умею почти, но и без боя не сдамся.
Когда один из них бросился на меня, я позвала Киша и он, спрыгнув, вцепился в его горло. Второй мужик схватил меня за руку, повыше локтя, и притянул к себе. Не ожидая от меня удара, получил мой кинжал себе в бок и, выругавшись, отбросил меня в сторону. При падении, я сильно ударилась головой о телегу, стоящую возле палатки. К счастью, отбросили меня в нужную сторону. Передо мной открывался выход на алею с палатками и я, не задумываясь, рванула.
Где Фир, я не знала, и поэтому решила бежать домой. Фир говорил, что туда никто не сможет войти, кроме нас. Хоть голова и кружилась, я со всей силы бежала. Пару раз меня чуть не поймали, когда я падала. Только недалеко от дома мне удалось от них оторваться. Я влетела на территорию особняка Фира на последнем издыхании. Сил двигаться, не было совсем. Рухнув под ближайшим деревом, я старалась отдышаться.
Как там, интересно, мой Киш. Фир, конечно, говорил, что он меня сможет найти где угодно. Я очень надеюсь, что он не пострадал, и вскоре придет. Киш появился приблизительно через минут сорок. Прихрамывая на лапу и весь в крови. Чья это была кровь, понять было сложно. Да и сама я, отдышавшись, поняла, что не так уж легко и отделалась. Ладони, локти и коленки жгло огнем, да и голову я разбила прилично, судя по крови, все время старающейся угодить в глаз. Да и сама голова очень кружилась. Открытие глаз вызывало тошноту, а лодыжка больно пульсировала. Как я в таком состоянии умудрилась убежать, не знаю. Видимо, от страха и не такое сделаешь.
Фир появился через два часа, злой, как сто демонов. Зайдя в калитку, он сразу же начал орать. Я к тому времени кое-как доползла до дома, и даже почти долезла до лестницы, так что он меня заметил не сразу.
– Кья-а-а-ара!!! Кья-а-а-ара!!
– Я здесь, Фир, – как могла громко отозвалась я.
– Я тебя по всему городу ищу, а ты тут отсиживаешься?! Ты зачем ушла с ярмарки?! Ты – эгоистичная девчонка, думаешь только о себе! Нельзя было меня подождать полчаса?! Нет, нужно было сбежать, чтобы я себе места не находил! Или это ты так мне мстила, что я тебя не взял с собой? Ну, на этот раз, ты перешла все границы, и по заднице я тебя, наконец, отшлепаю, чтобы еще неделю было больно си…
Вот тут он как раз увидел картину маслом. Вернее, меня, прислонившуюся к столбику лестницы, и всю в уже засохшей крови, и грязной порванной одежде, и Киша, представляющего не менее живописное зрелище.
– Мышонок, что случилось? – тут же кинулся ко мне Фир. А я не могла сказать ни слова. Весь тот ужас, что я пережила, вырвался наружу потоками слез.
– Маленькая моя, где болит? – тут же принялся ощупывать меня. Потом, схватил нас с Кишем на руки, и стал быстро подниматься наверх, в свою комнату.
– Потерпи, мышонок, немножко. Сейчас все пройдет. Я полечу. Ну, не плач, Кьяруська.
Он с ноги открыл дверь в свою комнату и аккуратно сгрузил нас с Кишем на кровать.
– Сейчас приду. Я быстренько.
Действительно, быстренько. Прошло всего несколько минут, а Фир уже вернулся с большим тазом под мышкой и горячим чайником, да и своей походной сумкой.
Сначала он аккуратно с меня снял всю одежду, оставив только небольшие шортики, которые предлагалось мне носить, вместо, привычных мне, панталон. Потом смыл всю кровь и замазал все ссадины. Руки у него, время от времени, начинали дрожать, когда он дотрагивался до очередного синяка, нанося заживляющую мазь и заставляя меня вскрикивать от боли. Разобравшись с моими ранами, он занялся Кишем. С ним все было проще. Его просто аккуратно вымыли. На нем обнаружилось несколько неглубоких порезов и ушиб передней лапки. Фир его сразу же подлечил своей магией. Меня он тоже подлечил, так что голова перестала кружиться, и несколько синяков стали уже не такого темно-синего цвета. Фир сказал, что за один раз не получится все убрать, сильно большой будет шок для моего, пока почти еще не знавшего магии организма, но, чтобы я не переживала, через день уже не будет и следа. Когда со всеми лечебными делами было законченно, Фир сел возле меня и обнял.
– Что случилось? Расскажи мне, мышонок.
Я честно старалась ему все рассказать по порядку, но у меня совсем ничего не выходило, поэтому Фиру, все время приходилось по сто раз переспрашивать и уточнять. Через минут сорок, он, наконец, получил полную картину.
– Да я их-х-х-х убью-ю-ю-ю! Закопаю! О них и вос-с-с-споминания не ос-с-с-станетс-с-с-ся! Напас-с-сть на молодого, необуч-ч-ченного мага! Да еще и с-с-сами с-с-со с-с-спос-с-собнос-с-стями! Гады! Ну, ничего, я их-х-х лиш-ш-ш-шу с-с-самого дорогого для них-х-х-х. Они доигралис-с-с-сь, – Фир был очень зол, и уже не говорил, а просто шипел, не хуже какой-нибудь змеи. Мне, честно, стало страшно, но не за тех придурков, а за Фира, а вдруг и он пострадает, ведь их трое было, и наверняка, что их намного больше.
– Не надо, Фир, не ходи, ну их. Я боюсь за тебя. Их больше!
Фир, неверяще уставился на меня во все глаза, а потом захохотал.
– Ох, малышка, не волнуйся, даже если их будет два десятка, со мной ничего не случится. Но это дело я так не оставлю. Если ты не хочешь, я никуда не пойду, но накажу обязательно, – немного подумав, Фир спросил: – Скажи, а ударила ты того парня кинжалом, что я тебе подарил вместе с сумкой?
– Да.
– Очень хорошо. Призови его. Вот и отлично. Его касались еще пятеро, помимо тебя. Вот им и не повезло. На всю жизнь запомнят.
Дальше он закрыл глаза и начал шептать над кинжалом какие-то слова. Черты его лица заострились, а волосы стали гореть золотом. А потом он резко открыл глаза, и из них шел серебряный свет, освещая все в комнате приятным теплом. Он постепенно угасал, а Фир становился похож на обычного себя.
– Ну вот, теперь все, кто касался или коснется кинжала, кроме тебя или меня, лишатся своей магии, – хрипло сказал он мне.
А потом лег рядом и обнял, осторожно, стараясь не задевать мои синяки.
Я лежала и думала, что он вот так просто лишил кого-то магии, это даже хуже, чем, если бы лишил жизни, ведь они уже не смогут так же жить.
– Ты думаешь, они поймут, что с ними случилось, и за что?
– О, да, поймут, у них всех появились татуировки на запястьях с приговором, – ухмыльнулся этот вредный эльф.
– Спасибо, Фир.
– Спи, малышка.
В следующий раз я проснулась уже среди ночи, луна была высоко. Фир лежал рядом и подлечивал мои синяки.
