Не обращая внимания на своих спасителей, освобожденный ящер рванул в направлении двери, войти в которую он тщетно пытался, пока Чейт не посадил его на привязь.
– Да вы что, все с ума посходили?! – Чейт дернулся в сторону распахнутой двери, но генерал Баруздин успел схватить его за руку.
Хватка у него, надо сказать, была та еще. В первый момент Чейт даже подумал, что вокруг его запястья захлестнулось кольцо силовых наручников.
– Все под контролем, – невозмутимым голосом заверил Чейта генерал.
Чейту почему-то не очень в это верилось. Однако затевать спор с генералом было бы абсолютно бессмысленно. К тому же и времени на споры у них уже не оставалось. Чейту казалось, что он уже слышит горячее дыхание ящера и цоканье его когтей по ступенькам крыльца. Поскольку Чейт сильно сомневался в том, что двое здоровяков у двери сумеют заломать обезумевшего ящера, он наметил для себя путь к отступлению через открытое окно.
Ящер ворвался в дом, словно бешеный ураган. Зацепив левым боком дверной косяк, от чего весь дом задрожал, он сбил оказавшийся у него на пути стул и прямым ходом влетел в комнату, входить в которую Чейту было запрещено. При этом ни сам генерал, ни его подчиненные не предприняли никаких попыток воспрепятствовать ящеру в его действиях, как будто все шло по заранее намеченному плану.
Дверь за ящером захлопнулась, и в комнате воцарилась тишина.
– Вы не хотите ничего мне объяснить? – покосившись на генерала Баруздина, осторожно поинтересовался Чейт.
Баруздин даже бровью не повел.
– Скоро ты все узнаешь, – ответил он.
Чейт недовольно поджал губы.
– Я так понимаю, что моя работа закончена? – спросил он.
– Все верно, – коротко кивнул генерал. – Мы получили именно тот результат, на который рассчитывали.
– А как насчет оплаты? Сегодняшний день мне будет зачтен как полный рабочий день?
– Не волнуйся, – усмехнулся, глянув на Чейта искоса, генерал. – Мы решили прервать операцию, потому что все необходимые данные мы уже получили.
– Серьезно? Так, значит, этот монстр, – Чейт взглядом указал на дверь запретной комнаты, – и есть ваше секретное оружие?
Генерал ничего не успел ему ответить.
Дверь комнаты распахнулась, и из нее вылетел небольшого роста человек с всклокоченными черными волосами. Он был совершенно голым и выглядел так, словно собирался сыграть роль беглого невольника в историческом кинобоевике. Все тело его было покрыто багровыми опрелостями и потертостями. Особенно яркой деталью был полностью заплывший левый глаз и огромный синяк на пол-лица. Но несмотря на изнуренный вид, человек, казалось, готов был взорваться от распиравших его ненависти и гнева. А открытый глаз его метал молнии, от которых можно было прикуривать. И, что характерно, направлены они были преимущественно Чейту в грудь.
– А куда подевался ящер? – удивленно вскинув брови, спросил Чейт у генерала, хотя и смотрел при этом на невесть откуда появившегося голого человека.
– Скотина! – срывающимся голосом завопил незнакомец и кинулся на Чейта с явным намерением вцепиться ему в горло.
Человек, вне всяких сомнений, находился в состоянии аффекта. В здравом уме он вряд ли решился бы бросить вызов Чейту, который был шире его в плечах и на полголовы выше.
Внезапное нападение странного голого человека Чейта не испугало, но драться с ним он не испытывал ни малейшего желания. Он сделал шаг назад и положил руку на край стола, готовясь в случае необходимости развернуть его так, чтобы он прикрыл его от агрессивного чудака.
Уловив едва заметный для посторонних сигнал своего командира, в дело вступили двое подчиненных генерала Баруздина, неподвижно, словно истуканы, стоявшие все это время у двери. Несмотря на яростное сопротивление со стороны покушавшегося на жизнь Чейта типа, они без особого труда скрутили его и усадили на стул.
– Скотина! – с ненавистью глядя на Чейта, повторил свое проклятие странный человек.
Генерал Баруздин сдернул с кровати простыню и кинул ее на колени человеку.
– Да что я ему сделал?! – с недоумением развел руками Чейт.
Он посмотрел сначала на генерала Баруздина, а затем на двух бойцов ООН, словно призывая всех присутствующих быть свидетелями его невиновности.
– Что сделал, говоришь? – Генерал Баруздин насмешливо хмыкнул и слегка качнул головой. – Да ничего особенного, если не считать того, что ты два дня продержал его на привязи, кормя объедками со своего стола.
– Его?..
Чейт в полнейшем недоумении уставился на человека, которого держали за руки двое солдат.
– Его, – подтвердил Баруздин. Он сделал два шага вперед, чтобы оказаться между Чейтом и сидящим на стуле человеком. – Позвольте представить вас друг другу, друзья мои. Чейт А, временный служащий ООН «Луна-13». Дон Оберг, представитель фирмы, пытающейся уже не в первый раз толкнуть нам недоброкачественный товар. – Генерал повернулся в сторону Чейта, обращая свои слова главным образом к нему: – Оберг занимался здесь испытанием нового биоскафандра. Он уверял нас, – скосив взгляд на голого Оберга, Баруздин криво усмехнулся, – что для человека, облаченного в этот скафандр, не существует ничего невозможного.
– Какого черта вы прислали сюда этого придурка! – обратив всю свою ярость на генерала Баруздина, заорал Оберг.
Гнев его в том состоянии, в каком он находился, был по меньшей мере смешон.
Но Баруздин даже не улыбнулся.
– А разве ты не помнишь, Оберг, какое презрение было написано на твоей физиономии, когда ты ознакомился с нашим полигоном? – наклонился он над голым человеком, сидевшим на стуле. – Что ты тогда мне сказал? Помнишь? «Все это детские игрушки! Игра с заранее предсказанным результатом! Чтобы по-настоящему показать биоскафандр в действии, мне нужно нечто совершенно невероятное! Фактор неопределенности, который не мог быть предсказан ни одной из тех прогностических программ, которые были использованы при разработке нашего скафандра!» – Баруздин выпрямил спину и посмотрел на Чейта: – Ему нужен был фактор неопределенности, – с усмешкой произнес он, кивнув в сторону совершенно сникшего Оберга. – По-моему, Оберг, я нашел именно то, что тебе было нужно.
– Он чуть не покалечил меня, – мрачно пробурчал Оберг, взглянув на Чейта исподлобья.
– Я готов принести вам свои самые искренние извинения… – с чувством приложил руку к груди Чейт.
– Иди ты к черту со своими извинениями!
– Послушайте, – обиделся Чейт. – Я вас, кажется, не оскорблял.
– Да?! А кормежка из таза, в который свалено все, что ты сам не сожрал, это, по-твоему, не оскорбление?!
– Еда, быть может, была подана не так, как должно, но уж, во всяком случае, она была доброкачественной.
– А что ты сделал с моим лицом!
