Захарий спрыгнул с лошади. Поводья и винтовку отдал подошедшему парню, который уже скинул в доме свою волчью куртку. На подошедшего сзади Петровича Захарий глянул без особого дружелюбия.
– Распряги лошадей, – велел он. – Брат их накормит. Сами располагайтесь в хлеву.
Петрович удивленно посмотрел на пустой загон для скота.
– А скотина твоя где ж? – спросил он, глупо хлопая глазами.
– Продал, – коротко ответил Захарий.
– И выгодно?
– Не жалуюсь.
– И кто же покупатель?
– А не твое дело. – Захарий отвернулся от старика и пошел к дому.
– Да это ж я так, для разговора…
Не дождавшись ответа, Петрович засунул руки в карманы шинели и пошел под навес.
Захарий отворил дверь и вошел в дом.
В доме была только одна большая комната, освещенная керосиновыми лампами, стоящими на длинном дощатом столе и на полках. В левом конце комнаты жарко пылал очаг. Рядом с ним на низком табурете сидела седая старуха и ковыряла палкой угли.
Захарий снял доху и повесил ее возле огня.
– Гости у нас, мам, – сказал Захарий. – И завтра, наверное, тоже будут.
– Мне Стан уже сказал, – не отрывая взгляд от горящих углей, ответила старуха. – Мы всегда готовы принять гостей.
Захарий наклонился и поцеловал седые волосы на голове старухи.
* * *
Утром Стан выпустил в загон стадо овец, бросил им сена, налил в корыта воды. Овцы испуганно жались в дальнем углу загона.
Из дома вышел Захарий.
– Ну, как они? – спросил он Стана.
– В порядке, – ответил тот. – Пообвыкнутся немного, и можно будет перегонять.
Захарий встал рядом с ним и облокотился на изгородь.
– Да, не зря мы в эти места перебрались, – довольно произнес он. – А сначала я не верил Ушастому: чтобы столько овец…
– И место подходящее, и время, – согласно кивнул Стан. – Вот только надолго ли хватит?
– Если и дальше все будет идти как и сейчас, то надолго. – Захарий хлопнул Стана по плечу. – У нас сегодня новые гости будут.
– Пойдем встречать?
– Нет. Эти сами доберутся. Ты к их приходу убери лошадей и телеги. Лошадей отпусти, а телеги с поклажей – в овраг.
Отделившись от плотно сбившихся в кучу овец, большой серый баран медленно, опасливо подошел к кормушке, схватил клок сена и отбежал в сторону, счастливый и гордый своей храбростью.
* * *
Под вечер на двор вкатила запряженная парой лошадей телега, выкрашенная в красный цвет, да еще и с пулеметом «максим», пристроенным на задке. На телеге, свесив ноги, сидели трое человек. Следом за ней шли еще человек десять с винтовками, одетые в заношенные, промокшие и обвислые серые шинели.
Захарий в распахнутой волчьей дохе стоял, опершись локтями на перекладину изгороди, и смотрел, прищурив глаз, на прибывших. Рядом с ним сидел на перевернутом корыте Стан.
С телеги спрыгнул невысокого роста человек, одетый в черную, перепоясанную портупеей кожанку. Поправив на голове такую же кожаную фуражку со звездой, он широким, уверенным шагом подошел к хозяевам. Бегло взглянув на Стана, он поднял голову и сверкнул стеклышками маленьких круглых очков на Захария.
– Кто такие? – визгливым голосом, которому тем не менее старался придать грозность, потребовал ответа он.
– А ты кто будешь? – без особого интереса спросил Захарий.
– Я комиссар здешнего уезда по особым делам Моторин, – возвестил, набычившись, очкастый.
– И что за особые дела у тебя? – по-прежнему вяло поинтересовался Захарий.
– Преследую беглых бандитских прихвостней, – гордо сообщил Моторин. О том, что на первый его вопрос Захарий так и не ответил, он, похоже, забыл. – Вы их должны были видеть.
Комиссар перевел вопросительный взгляд с молчавшего Захария на Стана. Но Стан, не обращая на него никакого внимания, с улыбкой наблюдал за замерзшими, промокшими солдатами, сгрудившимися с поднятыми воротниками вокруг телеги.
– Группа бандитских пособников, по имеющимся у меня сведениям, направляется в село Катино. – Моторин вновь обращался к Захарию, тот, по крайней мере, смотрел на него. – По большаку они не пошли, следовательно, должны были пройти где-то здесь, поблизости.
– Бандитов я не видел, – лениво произнес Захарий. – А прошлой ночью останавливались у меня на дворе человек тридцать стариков и детей.
Глаза Моторина сверкнули за стеклышками очков.
– Куда ушли? Когда?
– В Катино, утром.
– Не доберусь я никак до этого Катино! – раздраженно хлопнул ладонью по тощему бедру комиссар.
– Да, добраться непросто, – согласился с ним Захарий. – Болота кругом.
– Ничего, весной мы этот рассадник бандитизма прихлопнем, – уверенно пообещал Моторин.
– Ну-ну, – с неопределенной интонацией произнес Захарий.
Стан, не поднимая головы, хохотнул.
Моторин насторожился. Окинул взглядом дом, амбар, хлев, загон для скота с гуляющими по нему овцами.
– А вы, стало быть, кулаки. Скрываетесь здесь, в лесу, от экспроприации.
– Живем мы здесь, – поправил его Захарий. – Межу видели? Вся земля до нее – моя.
– Вся земля теперь народная. – Моторин подтянул ремень и посмотрел через плечо на свое промокшее воинство. – Значит, так, – объявил он Захарию. – С вашей семейкой мы в другой раз разберемся. Сейчас у нас задача – бандитских пособников догнать. Сегодня мы уже никуда не пойдем, заночуем здесь. Людей моих надо накормить.
– Это просьба? – чуть приподнял левую бровь Захарий.
– Приказ, – сказал Моторин и красноречивым жестом положил руку на кобуру.
– А если я не подчинюсь?
Моторин вытащил из кобуры револьвер и показал его Захарию.
– Тогда будешь разговаривать с ним.
– Бог создал людей, а полковник Кольт сделал их равными, – подняв голову, объявил Стан.
– Не умничай, – злобно зыркнул на него комиссар. Оторвав спину от забора, Захарий выпрямился и ободряюще похлопал комиссара по плечу.
Моторин нервно дернулся.
– Все в порядке, – успокоил его Захарий. – Пусть ваши люди устраиваются в хлеву, там тепло и сухо. Овец на ночь я оставлю в загоне, они ко всему привычные. У дверей в хлев есть очаг. Разводите огонь, ставьте котел, брат принесет вам крупы и хлеба.
Моторин бросил красноречивый взгляд на загон с овцами.
– Пустой кашей здоровых мужиков не накормишь, – заметил он.
– Все в вашей власти. – Захарий широко взмахнул рукой, указывая на овец. – Выбирайте любую, режьте. Вы же это умеете.
