Валентин прошел в комнату, сел на указанный Зараевым стул и поставил пиво на стол. Незаметно от хозяина, он с удивлением и любопытством осмотрел убогую комнату, в которой не было ничего, кроме низкой кровати, стола с ободранной крышкой и колченогого стула, на котором он сидел. Полы были покрыты грязно-серым, давно не мытым линолеумом с черными полосами от резиновых подошв. Бледно-зеленые обои с незамысловатым геометрическим узором были где затерты до черного сального блеска, где ободраны, где расцвечены записанными на них телефонными номерами, именами и черными с коричневатым ободком кляксами от затушенных сигарет.
Зараев торопливо откупорил банку, слизнул языком выползшую из отверстия пену и с наслаждением размазал ее языком по нёбу. Пил он неторопливыми, мелкими глотками.
– Уф! – блаженно выдохнул он, отпив полбанки. – Жизнь снова обретает краски.
Зараев протер глаза ладонями и с любовью и нежностью посмотрел на своего нежданного благодетеля.
– А сам-то ты что? – забеспокоился вдруг он и широким, радушным жестом пригласил Валентина к участию в общем празднестве. – Угощайся!
Опорожнив банку, Зараев, раскинув руки в стороны, отвалился к стене. Похмельное напряжение ослабло, тело обрело привычную легкость, голова могла функционировать в привычном режиме, без перегрева.
– А курево у тебя есть? – спросил он Валентина.
– Вы просили только пиво, – растерянно хлопнул глазами корреспондент.
– Ладно, обойдемся.
Зараев запустил пальцы в полную до краев пепельницу и выловил из нее выкуренную на две трети сигарету. Прикурив, он сделал глубокую затяжку, выпустил длинную, плотную струю дыма и открыл вторую банку пива.
– Ну давай, что там у тебя?
– Я работаю в «Утреннем Курьере» на временной ставке, – нервно перебирая пальцами, начал Валентин. – Для того чтобы получить постоянное место, я должен сдать хороший материал. Я очень надеюсь на интервью с вами.
– И на какую же тему ты хочешь получить интервью? – усмехнулся Зараев.
– О вашем творчестве.
– Опоздал, Валя. – Затянувшись в последний раз, Зараев загасил окурок, отхлебнул пива и достал из-под стола большую картонную коробку. – Вот теперь мое творчество.
Он вывалил из коробки на кровать груду неокрашенных деревянных ложек.
– Вырезаю болванки для кооператива народного творчества. Об этом тебе рассказывать?
– Но вы же писатель.
– Был, да весь вышел.
– Четыре года назад в альманахе «Живое Слово» были опубликованы три ваших рассказа.
– Были, – согласно кивнул головой Зараев. – Первая и последняя публикация. С тех пор нигде ни строчки.
– У вас есть радио?
– Есть. На кухне. Музыки захотелось?
Валентин посмотрел на часы.
– Через 10 минут будет выпуск новостей. В нем сообщат, что вы получили ежегодную премию Академии искусств в области литературы.
Зараев, не выказав ни малейшего удивления, отпил пива и посмотрел на Валентина сочувственно, как на тяжелобольного.
– И откуда же у тебя такие сведения?
– Мой друг работает в Информационном центре Айрида. Он знает, как мне нужен сильный материал. Поэтому он и позвонил мне сегодня утром, пока о новости еще никто не знает, чтобы я успел взять первое интервью у нового лауреата. Я надеюсь, вы мне не откажете?
– Ну что ты! Ты меня сегодня просто спас, можно сказать, вернул к жизни! Вот только одна загвоздочка, – Зараев щелкнул пальцами, – я же ничего не публиковал в течение четырех лет. Неувязочка получается. Выходит, что твой дружок или чего-то напутал, или подшутил над тобой.
– Геннадий Константинович…
Зараев, призывая к вниманию, поднял вверх указательный палец.
– Давай-ка на «ты» и просто «Гена». Я ненамного тебя старше.
– Хорошо, – с покорной улыбкой согласился Валентин. – Ты не будешь возражать, если я включу диктофон.
– Включай, – с гримасой полнейшего безразличия произнес Зараев. – Только ничего у тебя из этого не выйдет.
Валентин включил диктофон и поставил его на стол.
– Ты не публиковался в течение четырех лет, – по-деловому начал он. – А есть что напечатать?
– Полно, только никто не печатает.
– Почему?
– Потому что сейчас никто не печатает ни строчки, не пропустив ее предварительно через компьютерный редактор. А это противоречит моим эстетическим взглядам.
– Но почти все писатели работают с компьютерным редактором.
– Писатели, – презрительно скривил губы Зараев. – Придумывают имена главным героям, два-три сюжетных узла и сваливают все это в память компьютерному редактору, а тот варит из этих незамысловатых ингредиентов целебную настойку для разжиженных мозгов. Это их ты называешь писателями?
– Но есть и те, кто пишет сам.
– Да, но и они, для того чтобы быть напечатанными, должны соглашаться на правку рукописей компьютерным редактором. А уж он делает с ними все, что захочет: из «Идиота» Достоевского может сделать брошюрку на 20 страниц о профилактике и лечении эпилепсии, а пошленький анекдотец – раздует до многотомной эпопеи.
– Компьютерный редактор подготавливает текст для наилучшего восприятия читателем.
– Я не считаю, что мы живем в стране кретинов, которым каждую мысль нужно разжевывать и вводить через катетер.
– Но этого требует и издательский бизнес: чтобы книга была продана, на ней должен стоять знак, что текст обработан компьютерным редактором.
– Это ближе к истине. Но в таком случае пусть они делают свой бизнес без меня.
Валентин посмотрел на часы.
– Пора включить радио.
– Принеси с кухни, – усмехнулся Зараев.
Валентин сбегал на кухню и вернулся со стареньким транзистором на батарейках, у которого была снята задняя крышка и расколота полоса настройки. Для того чтобы включить его, потребовалось несколько раз дернуть из стороны в сторону штырек, на который когда-то была насажена ручка регулировки громкости.
– …Новости культуры. Ежегодная премия Академии искусств в области литературы в этом году присуждена роману Геннадия Зараева «Опоздавший рассвет». И о погоде…
– Погоди, погоди, – ошарашенно затряс головой Зараев. Чтобы совладать с охватившим его волнением, он откупорил еще одну банку пива. – Но у меня нет такого романа!
– В «Живом Слове» был опубликован ваш рассказ «Опоздавший рассвет».
– Да, маленький рассказ, всего на десять страниц…
– Компьютерный редактор сделал из него роман.
– Произведения из «Живого Слова» не редактируются!
