– Когда едешь?
– Завтра утром.
Дэмиен перестает ходить по комнате, и я приближаюсь к нему и беру его руку в свою.
– На сколько?
– Если повезет, вернусь к ужину.
– А если нет?
– Будем надеяться, что повезет.
Глава 21
Джеми хочет кое-что забрать в нашей квартире, поэтому мы вместе с ней и Эдвардом едем туда. По пути планируется забросить меня в офис, затем отвезти Джеми в квартиру. Потом Эдвард отвезет ее обратно в Малибу и вернется в Шерман-Окс, дожидаться меня. Пока его нет, я обещаю никуда не выходить из офиса, оставаясь под защитой бдительного секретаря. Да, неудобно, но поскольку мы так и не выяснили, кто шлет эти проклятые сообщения, Дэмиен настоял, чтобы я всегда была под охраной.
По пути мы заезжаем в «Старбакс» – попить кофе. Кроме того, я хочу познакомить Джеми с Моникой. Но ее нет, поэтому мы просто берем кофе и идем в офис. Там я устраиваю Джеми экскурсию, которая длится ровно двенадцать секунд, после чего подруга с криком «Я так горжусь тобой!» стискивает меня в объятиях.
– Если Дэмиен не вернется из Чикаго к вечеру, может, возьмем фильм напрокат? – спрашиваю я, когда она уже собирается уходить.
– Конечно, – кивает Джеми. – А если вернется?
– На этот случай у меня другие планы, – хитро ухмыляюсь я.
Подруга закатывает глаза и уходит, а я устраиваюсь за рабочим столом. Минут десять проверяю почту и занимаюсь разной организационной ерундой. Наконец, вношу поправки в код одного из моих развлекательных приложений и запускаю обновление. Затем перехожу к веб-приложению, над которым работала. Это кроссплатформенная многопользовательская система управления данными, которую Дэмиен уже пообещал закупить для «Старк Интернешнл», как только она пройдет бета-тестирование. Но перед тестированием мне нужно довести программу до ума. Я полностью ухожу в работу, как вдруг раздается звонок внутреннего телефона.
– Да? – резко отвечаю я.
– К вам тут некая Моника Картс, – сообщает секретарь.
– Ох. – Я чувствую некоторое раздражение оттого, что меня отрывают от работы. Я никогда не видела Монику за пределами «Старбакс» и несколько удивлена, что она пришла без предупреждения. Но в то же время у меня здесь мало знакомых, а она мне нравится. И поскольку Дэмиена нет в городе, я могу поработать подольше, компенсировав потерянное время.
– Скажите, пусть проходит.
– Ой, как тут мило! – восклицает Моника, распахивая дверь. – Здорово!
– Что-то стряслось?
– О господи! Прости, я не хотела вваливаться так, без приглашения. Честно. Но потом получила эти снимки… Тебя утром не было в «Старбакс», а мне так хотелось тебе их показать, именно сегодня. Можно?
Я невольно улыбаюсь – ее энтузиазм заразителен.
– Конечно.
Она плюхается на стул перед моим столом и вручает мне конверт.
– На вот, взгляни.
Я хмурюсь, потому что голос ее внезапно изменился. Вместо северо-западного выговора у нее появился явный британский акцент. Но все мысли о ее голосе улетучиваются, когда я достаю первую фотографию. Внутри все холодеет, и я едва сдерживаю рвотный позыв.
– Интересно, правда? Но, думаю, ты уже в курсе. Идем дальше, доставай все.
Руки у меня трясутся, и я понимаю, что все еще сжимаю конверт и фотографию. Вздрогнув, я отбрасываю их, словно обжегшись. Фотография падает лицом вверх, и хотя я стараюсь не смотреть, из головы не получается стереть то, что я уже увидела.
Дэмиен. Ему лет одиннадцать-двенадцать. И девочка, чье лицо скрыто, – на вид еще моложе. Совсем дети. Но обнимаются они совершенно не по-детски. О том, что лежит рядом с ними на постели, даже думать не хочется. Игрушки, кожаные предметы и прочие приспособления, о существовании которых детям знать совершенно не следует. Не хочется думать и о зеркале в изголовье, в котором отражается человек с камерой – взрослый мужчина. Рихтер.
– Я сказала, доставай все. – Ее холодный голос, кажется, идет откуда-то издалека, и я вдруг понимаю, что я в шоке. Но что с этим делать, не знаю.
Поскольку я не шевелюсь, она сама берет конверт и высыпает штук двенадцать фотографий прямо на стол.
– Там и видео есть. Но до него дойдем позже.
На всех фотографиях одно и то же, хотя каждая новая кажется еще более бесстыдной, чем предыдущая. Я стараюсь не смотреть, но они будто сами притягивают взгляд.
– Он мой! И всегда был моим.
– Твой, – тупо повторяю я, пытаясь выбраться из тумана. – Ты – София.
Она откидывается на спинку стула и одобрительно кивает.
– Очень хорошо.
– Значит, на этих фотографиях – ты?
Снова кивок. Все происходит как будто в замедленном действии. Я остро ощущаю воздух, будто ставший плотнее, собственное дыхание. Каждое крошечное движение и малейший звук. Все это оглушает, и я мечтаю выбраться из этого кошмара. Дэмиен сказал, что не хочет, чтобы я когда-нибудь увидела эти фотографии, и хотя мое сердце разрывается от жалости к ребенку и от боли за украденное детство, я невольно соглашаюсь с ним. Я не хочу, чтобы эти снимки были в моем офисе, а тем более – в моей голове.
– Зачем ты мне их показываешь? – спрашиваю я.
– Хочу, чтобы ты поняла: он мой. Ты для него вообще не существуешь. Совсем. Ради меня он стольким пожертвовал. Ради меня он убил человека.
Я в замешательстве смотрю на Софию.
– Убил ради тебя?
Она моргает своими огромными карими глазами.
– Да. Моего отца, – отвечает она спокойно. – Дэмиен убил его, чтобы защитить меня. Спроси его сама, если не веришь. От этого никуда не деться, Ники. Ты ведь умная. Ты должна это понимать.
– Как тебе удалось отправить мне первое сообщение? То, что пришло до суда, с маркой Лос-Анджелеса?
Она медленно, но широко улыбается.
– Видишь? Я же сказала, что ты умная. У меня друзья по всему миру. Я кое-что им отправила и попросила их опустить письмо в почтовый ящик. Все просто. Я умею ждать, наблюдать и планировать. А Дэмиен мне о тебе рассказывал, знаешь ли, – внезапно, как будто невзначай, добавляет она.
Я молча сижу, смотрю на нее и лихорадочно думаю. Пытаюсь понять, как выбраться отсюда раньше, чем фитиль у этой девушки догорит и мы обе пострадаем от взрыва.
– Да-да, – не моргнув глазом продолжает София. – Мы встречались не так давно, в Лондоне. Он рассказал, что познакомился с девушкой, которая прошла через боль. Она резала свою плоть, но в конце концов ей удалось это преодолеть. Разумеется, он не сказал, что спит с ней или что это именно ты… Но догадаться было нетрудно.
Мысли мои движутся слишком медленно. Отсюда должен быть выход, думаю я, но он как будто скрыт темной, непроницаемой дымкой. София ковыряет заусенец, скривив губы.
