- Хочу доложить по двум вопросам, Юрий Владимирович, - начал он, обстоятельно расположившись за столом. - Получены первые результаты расследования по так называемой утечке через иранское посольство...
- Так называемой? - Андропов удивленно наклонил вперед голову, словно собираясь бодаться.
- Да, - твердо сказал Григоренко, - именно что так называемой.
- Так, - жестко сказал Андропов, - работаем.
- Юрий Владимирович, сначала мы сравнили содержание сообщения, полученного нами из Тегерана агентурным путем, с досье, переданным Наим Даудом через нашего резидента в Кабуле. Вывод первый: документ из Тегерана и протоколы допросов участников заговора совпадают в целом и близки в деталях. Далее мы сравнили эти документы с докладами наших резидентур из Кабула по линии Первого Главного и ГРУ. Вот тут - небо и земля. Поэтому, вывод второй: никто в Москве, никакие мифические «офицеры первого главного управления» даже близко не располагали таким объемом информации относительно замыслов Хальк.
- Вот так вот, значит... - Андропов выбил пальцами дробь. - Фальшивка?
- Да, - согласился Григоренко, - пока, конечно, категорично это утверждать нельзя, будем все перепроверять, но сейчас все выглядит так, будто нам подсунули достаточно грубую фальшивку, призванную замаскировать настоящие источники информации о заговоре Халька. Скорее всего, эта так называемая «утечка» была создана уже после разгрома Хальк, на основании тех же протоколов допросов. Возможная цель: вывести из-под удара того, кто слил Дауду информацию о заговоре Халька. И, хочу сказать, этой фальшивкой они нам сильно польстили, - он кривовато усмехнулся, - мы вроде как были прямо-таки сверхинформированы об этих планах, знали все до мельчайших подробностей.
Авторучка, которую до того бездумно вертел в руках Иванов, внезапно выскользнула у него из пальцев и с грохотом покатилась по столу. Григоренко посмотрел на него с легким интересом.
- Прошу прощения, - повинился Иванов, - отвлекся. Очень... очень необычно выходит, - и он многозначительно посмотрел на Андропова.
Тот нахмурился, словно и ему в голову внезапно пришла какая-то неприятная мысль.
- Григорий Федорович, - подался он вперед, - это уже окончательное заключение? О том, что мы обладали лишь малой частью информации, содержащейся в документе из Тегерана?
- Да мы вообще ей не обладали! - экспрессивно воскликнул Григоренко, - понимаете, вообще! Обе резидентуры проспали все на свете! Не знали ни-че-го! - и, сбавив тон, добавил, - если, конечно, архивами ПГУ и ГРУ исчерпываются наши знания о ситуации в Кабуле, - и он посмотрел на шефа с немым вопросом. В свете событий последних месяцев он был готов значительно расширить спектр рассматриваемых гипотез.
Андропов чуть прикусил губу, обдумывая, потом аккуратно сформулировал:
- По крайней мере, мне не известны другие каналы поступления информации к нам из Кабула, - было видно, что он тоже прокручивает в голове самые фантастические версии. Потом встряхнул головой и добавил: - Да нет, конечно - нет. Все, что у нас есть, в этих архивах. Если МИД не считать, но там немного не о том.
- Тогда мой вывод прежний, - развел руками Григоренко. - Грубая фальшивка. Не знали мы про заговор.
Шеф с неожиданно мрачным видом разглядывал столешницу, словно снятие подозрения с разведки его не только не порадовало, но, даже, и огорчило.
- Плохо, - поднял он, наконец, голову. - Григорий Федорович, подготовьте, пожалуйста, сравнительный анализ сообщений резидентур с документом из Тегерана, и досье, полученном от Дауда. Вероятно, потребуются оргвыводы - такое проспали у самой границы.
- Скорее, Юрий Владимирович, ГРУ проспало, чем мы, - вмешался Иванов, - Хальк в основном был представлен в армии, а с ними наши военные советники работали, ну и, среди них, ГРУ. Мы же больше с Парчам контактировали.
- А надо было со всеми! Такой удар по левым силам, а их там и так кот наплакал. Кстати... - Андропов остро взглянул на Иванова, - Борис Семенович, а почему тогда Дауд уверен, что информация к нему поступила именно из Москвы? Судя по предпринятым им в последние пару месяцев мерам по размораживанию отношений с нами?
- Два возможных объяснения, Юрий Владимирович, - и Иванов начал загибать пальцы. - Первое: кто-то сработал под нашим флагом. К примеру, агент ЦРУ в верхушке Хальк. Тогда Дауд искренне считает, что это мы его предупредили.
- Вряд ли ЦРУ стало бы так толкать его к нам в объятия.
- Маловероятно, - согласился Иванов, - но, тут кроме ЦРУ может быть много других игроков. В конце концов, тот же Парчам, чьи позиции в результате существенно упрочились. Второе возможное объяснение - игра самого Дауда. Ему нужна опора на СССР, без нас его схарчат за несколько лет. Мог сделать вид, что это мы их предупредили, и таким образом иметь предлог не портить с нами отношения после разгрома Хальк. Восток - дело тонкое...
- Григорий Федорович, - Андропов обратился к Григоренко, - что планируете дальше делать по этому вопросу?
- Поработаем непосредственно по сотрудникам посольства и военным советникам. Надо убедиться, что наши действительно были не в курсе. Вдруг, придержали информацию как недостоверную. Тогда возможны дополнительные варианты утечек. Но, честно говоря, маловероятно. Уж очень подробно все расписано в документе из Тегерана. Наши, если и могли, то только краешек увидеть. Но перепроверим обязательно.
Андропов некоторое время сидел в задумчивости, потом сказал:
- Хорошо. У вас что-то еще есть, Григорий Федорович?
- Юрий Владимирович, еще хочу доложить о существенном обострения оперативной обстановки в Ленинграде по линии основного противника.
Взгляд Иванова потемнел, на скулах катнулись желваки.
Григоренко продолжил невозмутимо:
- За последние три месяца произошло заметное кадровое усиление резидентуры ЦРУ в городе: в сентябре под прикрытием ротации рядовых сотрудников консульства прибыли Карл Фостер и Джордж Рогофф. Идентифицировать их удалось лишь на днях - умело используют приемы маскировки внешности. По картотеке проходят как оперативники ЦРУ с большим опытом полевой работы. Как минимум с конца шестидесятых, а, может, и раньше, эта пара замыкается непосредственно на Френка Карлуччи и участвует в наиболее засекреченных политических операциях ЦРУ. Нам доподлинно известно, что они были в числе тех двадцати фамилий, которые директор ЦРУ потребовал вымарать из отчета Черча в семьдесят четвертом. Обладают большим опытом нелегальной инфильтрации, маскировки, ведения контрнаблюдения - скользкие, как угри... Один из них - Рогофф - свободно и без акцента говорит по-русски.
- Откуда такое знания языка? - уточнил Андропов.
- Сын эмигрантов из Одессы.
- Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
- Однако еще большую тревогу, Юрий Владимирович, вызывает состоявшаяся неделю назад замена консула. Вместо находившегося ранее на этой должности кадрового дипломата прибыл Тим Дрейк - бывший до того видным сотрудником аппарата совета национальной безопасности США. Находится в тесных дружеских отношениях с Бжезинским. За спиной - опыт работы в Иране, Индонезии и Ливане, где он выполнял не столько даже функции разведчика, сколько осуществлял контакты с высокопоставленными агентами влияния. Откровенно говоря, проспали мы его приезд: когда МИД с нами согласовывал экзекватуру, о Фостере и Рогоффе мы еще не знали, и сочли отправку Дрейка в Ленинград определенного рода понижением в результате аппаратных игр в совете национальной безопасности США.
