– Что? – воскликнул Преподобный с недоумением. – И где же ты успел насытиться?
– Я не настолько голоден, чтобы возиться с ее кишками.
– Но есть то ты ее будешь?
– Вряд ли. Если ты ее не выпотрошишь, она испортится, а я тухлятину не ем.
– Чего? – Теодор завис на этом вопросе. – Как это ты не ешь тухлятину? Нет, я хотел сказать… Дьявол! Подожди. Ты хочешь сказать, что я должен ее разделать, а ты только будешь есть?
– Не разделать, а выпотрошить. Кроме того, я ее добыл. Мне ее, судя по всему, готовить и разделывать тоже. Тебе остается только выпотрошить.
Теодор замолчал, обдумывая сказанное Джейсоном и представляя процесс потрошения.
– Ни хрена себе! – наконец очнулся он. – «Я ее добыл». Да если бы не я, мы бы голодали до сих пор.
– Мы голодаем. До сих пор. И вообще, если бы не я, макаки закидали бы тебя этими «дынями» насмерть.
– Я полез за «дынями», я нашел макак, и я послужил приманкой для того, чтобы ты «добыл» эту вонючую обезьяну, – разошелся Теодор.
– Ты был приманкой поневоле, а это не в счет. Вообще, надо прекращать этот цирк. Если ты так хочешь, можешь тащить протухающую макаку до самого маяка. А я, придя на место, добуду себе новую и свежую.
Теодор вдруг успокоился. Его лицо потеряло растерянный комичный вид и приобрело гримасу недоверия.
– Тогда я вообще не вижу резона тащить ее с собой. Мы приходим к маяку, ты ищешь новую макаку, не находишь ее, и мы дохнем с голоду. К этому ты клонишь?
– Ладно, успокойся, – сказал Хоэртон. – Я просто не хочу связываться с дерьмом этой обезьяны. Мы возьмем ее с собой. Она, скорее всего, протухнет, но мы все равно ее съедим. Хотя можно выпотрошить ее сейчас. Она станет легче и сохранится немного дольше.
– Хрен с ним, – согласился Преподобный. – Давай нож.
Теодор поднял существо за хвост. Осмотрев его со всех сторон, он спросил Хоэртона:
– С чего начинать?
– Разрезаешь от живота до подбородка и выкидываешь все внутренности. Вон в той луже вода, кажется, чистая, там можно и помыть все это хозяйство. От головы тоже лучше избавиться и кровь слить…
– Тяжелая, – сказал Преподобный, прицеливаясь ножом к животу обезьяны. – Знаешь, Джейсон, я бы, наверное, согласился на фрукты.
– Осторожно, не проткни внутренности. Иначе все мясо дерьмом устряпаешь.
Преподобного вдруг стошнило.
– Проклятье, дай сюда, – Хоэртон забрал обезьяну и направился к луже.
– Нож возьми, – прокашлял ему вслед Теодор, давясь новой порцией дождевой воды, коей был полон его желудок.
Хоэртон забрал нож и пошел к воде. Выпотрошив существо, он отрезал ему лапы хвост и голову. Прополоскав тушку в луже, он вернулся к Теодору.
– На, держи, – сказал он, кидая «макаку» в руки Преподобного. – Я добывал, я потрошил, тебе тащить. Не потеряй и не испачкай.
Теодор прижал тушку к себе словно ребенка.
– А шкуру почему не содрал? – спросил он совершенно невинным тоном.
– Иди к черту! – только и ответил Хоэртон.
Дождь возобновился. Преподобный с каждым часом выглядел все хуже.
«Возможно, он просто простужен», – пытался успокоить себя Хоэртон.
Маяка, как назло, не было видно. Потеряв надежду что-либо найти, они залегли спать. Теодор, как обычно, прочитал молитву, да так, чтобы ее было слышно по всем джунглям.
– Слушай Хоэртон, – сказал он, когда Джейсон уже почти уснул. – Я все хотел тебя спросить. Что это за тварь?
– Какая тварь, – спросил Хоэртон, прекрасно понимая о ком речь.
– Ну эта, в бочке.
– Это Глоссум. Пожиратель демонов.
– А… Я так и думал, – съязвил Теодор. – Хотя кто-то уже говорил об этом.
– Кто-то?
– Ну, либо ты, либо Скарви. Не помню.
– Я не знаю об этом существе ничего. Я везу его по приказу начальства на военную базу.
– Как ты думаешь, зачем.
– Они станут это изучать, потом выпустят на свободу и тварь всех их сожрет. В лучших традициях фильмов ужасов. А почему ты спрашиваешь?
– Это существо, или что там внутри, возможно, даже неразумно. Понимаешь?
– Подозреваю, хотя некоторые его действия кажутся вполне осмысленными.
Хоэртон не стал рассказывать о своих снах или видениях.
– Оно просто шарится в голове жертвы, чтобы найти уязвимые места и потом воздействовать на психику для подавления воли, – пояснил он.
– Точно, – согласился Теодор. – Вот только когда настанет время принимать ответственное решение, ты можешь усомниться в правильности своих действий, свалив все на влияние этого существа. А оно может быть совершенно ни при чем.
– К чему ты клонишь?
– Не знаю, так просто подумал…
Они молчали долго, и Хоэртон не заметил, как уснул.
Джейсон проснулся в совершенной тишине. Дождя не было. Стояла духота. Он поднялся на ноги. Преподобный был неподвижен.
– Эй, ты жив.
Ответа не последовало.
Присев около него Джейсон попытался растолкать Теодора. Безрезультатно. Вдруг стало как-то пусто и одиноко. Хоэртон сел рядом опершись спиной о дерево, под которым тот спал. Джунгли показались бесконечными и страшными.
«Наверное, это конец, – подумал он. – Мне никогда не выбраться отсюда».
С земли начал подниматься туман. Хоэртон вытащил из рук Преподобного обезьяну и направился в заросли, сохраняя прежний курс. Спустя сотню метров он напоролся на маяк. Сооружение утопало в зарослях и вообще могло остаться незамеченным не упрись Джейсон в ржавые металлические двери.
Открутив штурвал, он вошел. Внутри было сухо. Особой радости от находки Хоэртон не испытывал. Смерть Теодора омрачала это событие. Джейсон поймал себя на мысли, что вспоминает время, проведенное с этим человеком. Теодор был злодеем, несомненно. Но его отличало поразительное здравомыслие, он был честен перед самим собой. А еще он верил в Хоэртона. Это было главным. Он верил в то, что Хоэртон найдет дорогу.
Черт. Джейсон обязан был это сделать. В глубине души он смирился с тем, что путь домой ему закрыт. Но он должен был вывести этого человека из джунглей. Он надеялся, что, хотя бы этим загладит свою вину перед самим собой.
На ближайшей стене обнаружился противопожарный щиток. В состав инструментов входили ведро, лом, просроченный огнетушитель и лопата. Рискуя заблудиться, Хоэртон взял лопату и направился назад в джунгли сквозь туман.
Нужно похоронить Преподобного. В этом нет никаких сомнений. Его нельзя оставлять вот так, на растерзание падальщикам.
