Марин глянул на меня из-под бровей. Не скажу, что это был холодный взгляд прожженного дельца. Скорее даже дружелюбный взгляд, приглашающий к диалогу. Но при этом он оказался достаточно выразительным для того, чтобы привести меня в чувство.
В самом деле, в свое время мы с Мариным составили приблизительную смету того, во сколько обойдется моя нелегальная встреча с Шекспиром. Я плохо понимал тогда, да и сейчас не очень хорошо разбираюсь в том, сколько стоит та или иная вещь, необходимая для путешествия во времени. Сумма, которую назвал Марин, показалась мне вполне приемлемой. К тому же Марин, как и обещал, уполовинил ее, взяв часть расходов на себя. Но, едва я поинтересовался, когда мне следует внести свою долю, Марин сделал пренебрежительный жест рукой и сказал, что рассчитаемся после того, как дело будет сделано. Таким образом, я до сего момента не заплатил Марину ни гроша. Даже бумага, чернила и перья, доставленные по моей просьбе из XVI века, до сих пор не оплачены.
У меня имелись некоторые сбережения, которых, как я полагал, должно было хватить, чтобы сполна рассчитаться с Мариным даже в том случае, если бы он, передумав, решил взять с меня полную стоимость. Но, договариваясь с Шекспиром о новой встрече, я совершенно не подумал, что следующий нелицензированный временной переход потребует дополнительных денежных расходов. Допустим, еще на один временной переход я денег наберу – что-то продам, что-то займу у знакомых. Ну а как быть дальше? Если Шекспир согласится продолжать сотрудничество, это и в самом деле будет долгосрочным проектом. Чтобы поддерживать связь с Шекспиром и вовремя передавать ему необходимые рукописи, мне нужно будет раз, а то и два в год отправляться в прошлое. Увы, моя работа, которую я к тому же еще и основательно забросил, не могла дать мне необходимых для этого средств. А других источников доходов у меня не было.
Должно быть, выражение моего лица настолько соответствовало моим невеселым мыслям, что Марин не стал ни о чем меня спрашивать, а сразу же перешел к делу:
– Я предполагал, что у вас недостаточно денег для финансирования всего проекта. А потому позволил себе заранее проработать несколько вариантов того, как совместить наш интерес к творчеству Шекспира, лежащий в плоскости отнюдь не коммерческой, с возможностью что-то заработать при этом. Видите ли, Вальдемар, – к тому времени мы уже обращались друг к другу просто по имени, – подавляющее большинство тех, кто прибегает к моим услугам, делает это исключительно с целью извлечь из путешествия в прошлое определенную коммерческую выгоду. Существует множество способов заработать деньги, перемещая ряд товаров с одного витка временной спирали на другой. Незаконными они считаются лишь в силу определенной косности, проявляемой Департаментом контроля за временем. В принципе я могу понять работников Департамента. Разрешив легальную торговлю во времени, они тем самым поставили бы перед собой довольно сложную задачу контроля за тем, как эта торговля протекает. Я, к примеру, никогда не совершу в прошлом действие, которое могло бы повлиять на ход исторического процесса. Ни за какие деньги я не возьмусь доставить в настоящее время «Джоконду» Леонардо или же выкупить у Льюиса Кэрролла рукописный вариант «Алисы в Стране чудес» еще до того, как книга была опубликована. Но, к сожалению, далеко не каждый торговец так же щепетилен. Для многих из моих так называемых «коллег» коммерческая выгода стоит превыше всего. Но, с другой стороны, если я действую настолько деликатно, что мое аккуратное прикосновение к нашему общему прошлому остается незамеченным, так почему бы мне не заработать на этом?
Марин сделал паузу, ожидая моей реакции на его откровения. Но, честно говоря, я просто не знал, что сказать.
Конечно же, я отдавал себе отчет в том, что, воспользовавшись услугами нелегала, а не Бюро по туризму во времени, я нарушил закон. Но при этом я намеренно не задавался вопросом, насколько далеко мне пришлось выйти за рамки дозволенного. Я не хотел ничего об этом знать, потому что миссия, которую я на себя взял, не имела ничего общего с теми операциями, которые, как я полагал, проворачивали в прошлом Марин и ему подобные. Теперь же я был поставлен перед необходимостью принять решение, насколько глубоко я готов завязнуть во всей этой истории.
Естественно, я не одобрял контрабанду во времени. Даже если она, как уверял Марин, никак не влияла на ход исторического процесса, это была деятельность, на которую Департамент контроля за временем наложил запрет. Но, с другой стороны, сразу же ответить отказом, даже не узнав, что именно собирался предложить мне Марин, было бы просто глупо. Поэтому я с серьезным видом кашлянул в кулак и, посмотрев на Марина, спросил:
– О чем, собственно, идет речь?
– О рукописях Шекспира, – как ни в чем не бывало ответил Марин.
– Всего-то? – усмехнулся я.
То, что сказал Марин, и в самом деле показалось мне смешным. Он говорил о рукописях Шекспира так, словно речь шла о мелких разменных монетках XVI века, которые каждый путешественник во времени, воспользовавшийся услугами Бюро по туризму, имел право прихватить с собой в качестве сувенира.
– А что вас смущает, Вальдемар? – с недоумением глянул на меня Марин.
– Что меня смущает? – возмущенно всплеснул руками я. – Ну, например, то, что вы предлагаете мне похитить рукописи Шекспира!
Услышав такое, Марин удивленно округлил глаза. Мне показалось, что он едва удержался, чтобы не замахать на меня руками.
– Да бог с вами, Вальдемар! Вы неверно меня поняли!
– Да?
Я несколько смутился. В самом деле, стоило ли так горячиться? Марин ведь и в самом деле не сказал пока ничего, помимо того, что речь идет о рукописях Шекспира. А я почему-то сразу решил, что он задумал их похищение.
– Так что вы предлагаете?
Марин оперся локтями о колени и, переплетя пальцы рук, наклонился вперед. Он как будто хотел сократить разделявшее нас расстояние, чтобы подчеркнуть тем самым, насколько деликатно предложение, которое он мне делал.
– Вам ведь известно, Вальдемар, что к тому времени, когда исследователи начали проявлять серьезный интерес к творчеству Шекспира, не сохранилось ни одной его рукописи. Более того, ни одной строчки, написанной его рукой. Существует всего четыре достоверных автографа Шекспира, – подписи, поставленные им под официальными документами. Судьба рукописей Шекспира неизвестна. Быть может, они просто затерялись среди копий, сделанных для театров, ставивших пьесы Шекспира. А может быть, пошли на растопку камина в холодный зимний вечер. Судя по всему, Шекспир полагал, что не имеет смысла хранить черновики пьес, разошедшихся во множестве копий. В любом случае рукописи Шекспира исчезли безвозвратно. Таким образом, я полагаю, что мы никому не причиним вреда, если попросим Шекспира передать свои рукописи нам.
– Нам? – непонимающе переспросил я.
– Нам, – утвердительно наклонил голову Марин. – Все очень просто, Вальдемар: вы отдаете Шекспиру подготовленную вами рукопись очередной пьесы, а он передает вам переписанную его собственной рукой копию той, которая уже идет в театре.
