– Я очень признательна.
Он улыбнулся и спросил:
– Неужели?
Клэр похолодела от страха, но все же сумела внятно произнести:
– Конечно, милорд. Вы гораздо умнее и опытнее меня. Без вашей опеки и руководства я была бы совсем беспомощна.
Муж откинулся на спинку кресла. И теперь вид у него был самый доброжелательный и благосклонный.
– В таком случае нам нужно обсудить твои планы на завтра. – Он вдруг нахмурился, и все лицо его тотчас помрачнело. – Я не желаю, чтобы ты общалась со своими прежними знакомыми. Эти люди имеют на тебя дурное влияние. Да и не подходят тебе по статусу.
Горячие слезы – она с огромным трудом их сдерживала, – вновь обожгли глаза. Клэр отвернулась от супруга и посмотрела в зеркало на свое бледное лицо. Когда-то игравшие здоровым румянцем щеки были впалыми – сказывалось недоедание. Герцог говорил, что ей следовало ограничить себя в еде и вине, и строго следил за ее питанием. Цветущую женскую красоту он считал вульгарностью.
Жизнь ее рассыпалась с бешеной скоростью, и что-либо исправить было уже невозможно.
– Но я обещала леди Хэтфорд присутствовать на благотворительном ужине, – пробормотала Клэр.
Тут герцог поднялся с кресла и медленно пересек комнату. Теперь его огромная фигура угрожающе возвышалась за ее спиной. Он поднял руки и опустил их на обнаженные плечи жены. Его ладони были теплыми, но жесткими. Это были ладони человека, который фехтовал, боксировал и избивал свою жену. Но сейчас он нежно поглаживал ее шею.
– Я прикажу своему человеку передать ей солидное пожертвование. На этом твое общение с ней прекратится. Передай мне щетку. Мне нравятся твои волосы.
Клэр подала мужу щетку, и он принялся расчесывать ее локоны. При этом он ласково говорил:
– Ты так прекрасна… И я знаю, что в будущем буду гордиться тобой. – Он словно извинялся за свое недавнее поведение. Как будто просто вспылил и сказал жене что-то обидное, а вовсе не поднял на нее руку. – Ты бы этого хотела, не так ли? Стать предметом моей гордости?
Клэр поспешно кивнула.
– Ничто не сделало бы меня более счастливой.
Герцог улыбнулся ее отражению в зеркале и, наклонившись, запечатлел на ее лбу нежнейший поцелуй.
– Благодарю тебя, дорогая.
Клэр в отчаянии сцепила руки у себя на коленях. Изо всех сил сдерживая рыдания, она молилась. Молилась, чтобы не разрыдаться. Молилась, чтобы скрыть омерзение, вызванное прикосновениями мужа.
Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своим горем. Но кому же довериться? Родителям? Так они ведь сами устроили этот брак. Бедняжка не могла рассказать о своих муках ни одной живой душе.
Одна в целом мире. Совсем одна. Тихонько вздохнув, она решила испробовать последнее остававшееся средство – шутку. А если не попытаться… Тогда жизнь превратится в настоящую муку.
– Вам не кажется странным, что я, в сущности, потеряла всякий контроль над своей жизнью? Стала женой и герцогиней. Совсем как взрослая, – с улыбкой проговорила Клэр.
Герцог продолжал расчесывать ее волосы, но взглядом впился в ее глаза, отражавшиеся в зеркале. Улыбаясь ей в ответ своей мягкой чарующей улыбкой, когда-то завоевавшей ее сердце, он спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… я же не могу сама выбирать платья и украшения. А также подруг, служанок и еду… – Клэр снова улыбнулась, но ее губы при этом задрожали. – Я ничего не решаю.
– Зачем тебе что-то решать? Теперь мое мнение для тебя намного важнее. Возможно, со временем, когда твои вкусы станут более изысканными…
– Но я скучаю по моим подругам.
– Единственный, по кому тебе должно скучать, – твой муж, – заявил герцог.
Клэр невольно вздохнула. На любой ее аргумент герцог находил ответ. Причем отвечал так, чтобы унизить ее.
– Конечно, вы мой муж и повелитель, милорд. И я пытаюсь угождать вам. Но мне хотелось бы иметь хоть какое-то…
Рука герцога внезапно взметнулась вверх. Отблеск свечей сверкнул на серебряной щетке, тяжелая твердая ладонь впечаталась в щеку Клэр, и все лицо словно взорвалось от боли. Удар был так силен, что она вылетела из кресла и упала на пол. К счастью, упала на мягкий ковер, но сильно ударилась локтем о ножку туалетного столика, так что громко вскрикнула.
Кринолин же у нее под юбкой перекрутился и сбился, и Клэр лихорадочно пыталась поправить его, чтобы встать. Но тут герцог схватил ее за волосы и рывком поднял на ноги. Клэр почувствовала ужасную боль, будто сотни иголок впились ей в голову. Взглянув на мужа, она увидела в его глазах бешеный гнев, а губы изогнулись в презрительной усмешке:
– Ты научишься послушанию. Ты – моя жена и должна исполнять мои желания. Я не собираюсь терпеть неуважение.
– Простите меня! – Клэр зарыдала от обиды и ненависти к самой себе. Никогда еще ей не приходилось чувствовать себя такой слабой и униженной. Она закрыла глаза, зная, что ее ждет. Будучи замужем за исчадием ада, она могла только молиться о спасении.
* * *
Эдвард не решался заговорить с Мэри, и они ехали домой в полном молчании. В голове же герцога роились не самые приятные мысли. Положение Мэри – очень непростое. Она находилась под его опекой, жила в его доме. Одного этого было достаточно, чтобы общество сочло ее проституткой на содержании. Кроме того, ему не давал покоя еще один вопрос… «Готова ли Мэри продаться другому мужчине?» – спрашивал он себя раз за разом.
Стиснув зубы, Эдвард уставился в окно. Скорее всего, она могла бы сделать это, но только ради собственной безопасности. Как же несправедлив мир, в котором несчастные женщины вынуждены прибегать к таким средствам ради защиты и крыши над головой. От одной этой мысли становилось тошно…
И нельзя забывать, что Мэри осталась с ним вовсе не из-за великой любви или чувственного влечения. Просто она нуждалась в помощи. Потому и согласилась стать его любовницей. Эдвард не мог ее за это винить и никогда не стал бы упрекать. Жизнь порядком потрепала бедняжку, и необходимость продавать свое тело стала самой последней ступенью, отчаянным криком о помощи.
Эдвард сосредоточил взгляд на предмете своих дум. Густые тени ложились на бледный овал ее лица, походивший на сияющую луну. Загипнотизированный этим зрелищем, он подумал о том, что безумно хотел бы дотронуться до нее, прижать к себе… и никогда не отпускать.
До сих пор Эдварду не доводилось испытывать ничего подобного. Но ведь Мэри не походила на других женщин… Она была особенной. А может, стоило сделать так, чтобы она увидела в нем не только покровителя, но и мужчину? Возможно, тогда бы она захотела его именно во втором качестве.
– Эдвард… – позвала Мэри и нежно коснулась пальцами его руки. – Все в порядке?
Прикосновение было приятным, но Эдварду хотелось большего. Но он напомнил себе, что нельзя ее торопить. Ему не хотелось, чтобы Мэри была с ним лишь из чувства признательности.
