– Так подойдет? – спросил он, внимательно глядя на Мэри.
Она с улыбкой кивнула:
– Да. Не двигайся.
– Слушаюсь, миледи.
Мэри быстро подошла к кровати. Только на этот раз, рассматривая мускулистую грудь Эдварда, она, не удержавшись, бросила взгляд пониже. И уже не смогла отвести глаз… Причем чем дольше она смотрела, тем больше становилась восставшая мужская плоть – будто бы слушала ее команды. В этом не было ничего пугающего, скорее – наоборот, мужское тело словно молило о ласке. Мэри охватило любопытство, уже не оставлявшее места страху.
– Ты не обязана ничего делать, если не хочешь, – неожиданно сказал Эдвард.
Она, наконец, подняла голову и взглянула ему в лицо.
– Ты неправильно понял мое замешательство.
– Неправильно? – переспросил он.
Мэри с улыбкой кивнула:
– Да. Мне любопытно, но вовсе не страшно.
– Рад, что не вызываю у тебя отвращения или страха.
– Видишь ли, мне ни разу не доводилось ложиться с мужчиной на моих условиях. Со мной никогда не считались.
Лицо Эдварда багровело от бешенства: он тотчас же понял, что речь шла о надзирателях в приюте, издевавшихся над беззащитной девушкой. Встреть он их сейчас – убил бы на месте.
С трудом обуздав свою ярость, герцог проговорил:
– Я не трону тебя, не сделаю ни одного движения, пока ты сама не попросишь.
– А если я попрошу тебя стать на голову?
Эдвард опустил ноги с кровати.
– Я выставлю себя посмешищем, но если тебе так угодно…
Мэри уперлась рукой в его плечо и толкнула обратно на постель.
– Не нужно! – рассмеялась она. – Но мне приятно знать, что ради меня ты готов на такой подвиг.
– На любой подвиг – лишь бы видеть тебя счастливой.
– О, Эдвард… – Ее взгляд задержался на его губах – ужасно хотелось приникнуть к ним снова. – Эдвард, ну что за глупости?..
– Чистейшая правда, – заявил он с усмешкой. – Правда, которой не так-то просто от меня добиться.
Мэри удивилась, заметив в его глазах огоньки мальчишеского озорства. Только с ней Эдвард позволял себе весело шутить. Но неужели он… Об этом даже страшно было подумать.
Уже давно Мэри привыкла к мысли, что никогда не будет достойна любви. Более того, после всех унижений она просто не верила в любовь. Но вот и сейчас… Эдвард вновь пробудил у нее надежду на счастье. И сердце тотчас заныло от тоски по любви.
Но мог ли герцог Фарли полюбить ее такой, какая она была – со всеми ужасами ее прошлого и туманным будущим? Абсурдность такого предположения все же не убила робкую надежду.
Заставив себя улыбнуться, Мэри сказала:
– Что ж, начнем с сапог. Сэр, не могли бы вы вытянуть ноги?
Эдвард тут же приподнял ноги.
– Ты уверена, что моя помощь не понадобится? Знаешь ли, сапоги могут быть дьявольски коварными.
Мэри усмехнулась.
– Думаю, я как-нибудь справлюсь.
– Как пожелаешь.
Собравшись с духом, Мэри ухватилась обеими руками за герцога и с силой потянула на себя. Безрезультатно. Нахмурившись, она удвоила усилия – ведь сапоги были последним препятствием на пути к полному разоблачению Эдварда.
– Господь всемогущий! – воскликнула она, чуть не упав.
– Корсеты – проклятие женщин, сапоги – мужчин, – подтрунивал над ней Эдвард.
– Неудивительно, что джентльмены нанимают камердинеров, – пробурчала Мэри со вздохом.
– Так как же, помочь тебе?
– Нет, – решительно заявила Мэри. Она должна справиться! Она сумела сбежать из сумасшедшего дома, в одиночку пересекла половину Британии и научилась неплохо управляться с пистолетом, так что теперь вполне могла с приличного расстояния застрелить кого-нибудь. И, уж конечно, она справится с какими-то сапогами!
Сделав глубокий вдох, Мэри прибегла к крайней мере – приподняла юбки и зажала ногу Эдварда между коленями. Несмотря на сбившиеся кольца кринолина, угрожавшие вот-вот опрокинуть ее, она умудрилась найти равновесие, упереться носком в пол и ухватиться за сапог. Стиснув зубы, она потянула сапог на себя. Тот соскользнул с ноги, а сама Мэри свалилась на пол.
– Вот видишь! – победно закричала она, держа сапог в руке.
Эдвард смотрел на нее, широко улыбаясь.
– Ты справилась, проявив при этом восхитительную невозмутимость и присутствие духа.
Мэри отбросила сапог в сторону и скомандовала:
– Теперь второй!
Герцог покорно кивнул, понимая, что предлагать ей помощь было бы бессмысленно.
Вскоре Мэри, уже вполне уверенно, стащила второй сапог.
– Могу я теперь опустить ноги?
– Разумеется. – Она отбросила сапог и рассмеялась, радуясь одержанной победе. – И теперь я могу беспрепятственно…
– Еще остались брюки, – перебил Эдвард.
– Ах да, конечно! – Как она могла забыть про болтавшиеся на его коленях брюки? И тотчас же ожили неприятные воспоминания, грозившие уничтожить захлеставшее ее желание. Пришлось напомнить себе, что Эдвард не был одним из тех мерзавцев.
Мэри снова сделала глубокий вдох и стала на колени. Голова немного кружилась, а в глазах туманилось, когда она опускалась на мягкий ковер. Собравшись с духом, она стянула с Эдварда брюки, и теперь на уровне ее глаз находились его колени и пах. Ах, как же ей хотелось провести кончиками пальцев вверх по его ноге, а затем…
– Только если сама захочешь, – внезапно проговорил Эдвард хрипловатым голосом.
О, она хотела! Ужасно хотела!
Мэри улыбнулась про себя и попросила:
– Ляг, пожалуйста.
Герцог улегся и, закинув одну руку за голову, полностью расслабился – будто лежать нагим перед женщиной было для него самым обычным делом.
Мэри прикусила губу, пытаясь сосредоточиться. Весь ее прошлый опыт соприкосновения с мужским органом был столь омерзителен, что ужасала одна лишь мысль об этом.
– Мне хотелось бы дотронуться до тебя, но я не хочу, чтобы ты трогал меня, – пробормотала она со вздохом.
– Да, конечно, – отозвался Эдвард. В глубине его глаз мерцал огонь.
Стоя у кровати, Мэри медленно протянула руку и положила ладонь на горячее бедро Эдварда. Почти тотчас же его возбужденная плоть начала подрагивать – словно просила к себе внимания. Мэри в смущении пробормотала:
– Почему так происходит?
Из груди герцога вырвался гулкий смех.
– Потому что прикосновение твоих рук сильно возбуждает и заставляет жаждать продолжения. Только не спрашивай меня про анатомию – я об этом ничего не знаю. Ты уверена, что хочешь продолжить?
