Сидони отскочила в сторону, бросив взгляд на Роберту, съежившуюся под окном. Она поймала себя на том, что, как молитву, повторяет снова и снова: «Только бы Джозеф победил. Только бы Джозеф победил».
Казалось, целую вечность двое здоровых мужчин боролись друг с другом, спотыкаясь и уклоняясь от ударов, время от времени впечатывая кулаки в уязвимую плоть. В этом поединке не было ни мастерства, ни цивилизованности. Он больше походил на смертельную схватку двух диких зверей.
Сидони проглотила отвращение и взглянула на Роберту, которая наблюдала за яростной дракой округлившимися, испуганными глазами. Пока что ей ничто не угрожало. Сидони отвела глаза, лихорадочно ища какое-нибудь орудие на тот случай, если, не дай бог, Уильям одержит верх, и выхватила из сумки две кегли. А когда выпрямилась, держа во вспотевших ладонях деревянные булавы, увидела, что Джозеф разорвал железную хватку Уильяма и наконец начал теснить кузена.
От тошнотворного звука кулака, врезавшегося в тело, Сидони сделалось нехорошо. Лютая ненависть на лицах обоих мужчин обещала смертоубийство. Она не хотела смотреть, но не могла перевести глаза.
Уильям был массивным и сильным как медведь, но Джозеф – моложе и здоровее. Сидони впервые за это время вздохнула полной грудью, когда заметила, что зять начал уставать. Удары его сделались не такими быстрыми и часто не попадали в цель. Сидони еще раз судорожно втянула воздух и крепче сжала в руках кегли. Она готова была напасть на Уильяма, но боялась, что тем самым отвлечет Джозефа и сделает только хуже.
Дюйм за дюймом Уильям отступал под градом ударов. Его защита становилась все менее эффективной, глаза остекленели. Он валился на пол, ударялся о стены и полки, опьяненный ненавистью и болью. Лицо Джозефа ожесточилось до неузнаваемости, превратившись в холодную, бесстрастную маску, когда он избивал своего кузена до кровавого месива, и это пугало Сидони куда сильнее, что простая ярость.
Уильям повалился в угол под натиском своего противника. Джозеф заехал резким апперкотом Уильяму в подбородок, и тот рухнул бесформенной кучей на сотрясшийся пол. Джозеф шагнул вперед и встал над поверженным врагом, тяжело дыша. По виску у него текла струйка крови, а на скуле расплывался синяк.
– Вставай, – прохрипел он. – Вставай, скотина, чтобы я мог закончить работу.
Со всхлипом Сидони уронила кегли, бросилась к Джозефу и схватила его разбитую руку, которая непроизвольно сжималась и разжималась. Мускулы его были твердыми как камень, и весь он сотрясался от ярости, которая столько лет бурлила в нем.
– Джозеф, не надо, – взмолилась она.
Джозеф даже не взглянул на нее. Он не отрывал глаз от Уильяма, который нетвердо оперся о полки позади него. Один глаз у него заплыл, на лице запеклась кровь.
– Я хочу убить гада.
– Знаю, но нельзя. – У нее не было большого желания продлевать жалкую жизнь Уильяма, но она не могла позволить Джозефу убить его. – Он того не стоит. Даже после того, что сделал тогда с тобой.
– Черт, плевать мне на это. – Наконец он посмотрел на нее, и в глазах его вспыхнула с трудом сдерживаемая агрессия. – Никто не смеет тебя и пальцем тронуть, пока я жив!
От потрясения сердце ее с силой ударилось о ребра. Джозеф дрался с Уильямом не из-за того, что случилось в Итоне, а потому, что тот ударил ее. Он защищал ее, а не мстил за причинное ему когда-то зло. От прилива эмоций, которые выходили далеко за пределы простой признательности, у нее голова пошла кругом. В детстве ее защитником была Роберта. Но с тех пор она вела свои сражения в одиночку.
– Спасибо, – прошептала она, понимая, как мало этого слова, чтобы выразить все, что она чувствует. На минуту забыв, что они не одни, она поднесла его руку к губам и благоговейно поцеловала разбитые костяшки. – Но ты не можешь убить его.
С этим поцелуем нечеловеческий холод медленно ушел из глаз Джозефа. Слава Богу. Он снова стал похож на того мужчину, которого она знает. Один прерывистый вздох – и Сидони почувствовала, как сжатая внутри него пружина напряжения расслабилась.
– Как пожелаешь.
Она на миг прикрыла глаза от головокружительного облегчения. Дрожащей рукой потянулась стереть тонкую полоску крови с его лица. Потом неохотно отстранилась и прохромала туда, где, съежившись, сидела Роберта и тихо всхлипывала. Она присела на корточки рядом с сестрой и обняла ее за вздрагивающие плечи.
– Все будет хорошо, Роберта.
Джозеф непререкаемым тоном обратился к Уильяму:
– Я хочу, чтоб ты покинул этот дом…
Уильям волком посмотрел на Джозефа и презрительно засмеялся, потом мазнул рукавом по лицу, стирая текущую кровь.
– Это мой дом, дерьмо ты собачье, как бы тебе ни хотелось, чтобы это было не так.
Красивый рот Джозефа скривился в волчьей ухмылке, в которой в равной мере было и пренебрежение, и презрение.
– Оставь себе свое барахлишко, кузен. Долго оно у тебя не задержится – кредиторы уже наступают тебе на пятки. Домов ты не лишишься, они неотчуждаемы, как мы оба знаем. Но ты лишишься всего остального, включая леди Холбрук.
– Черта с два! – Уильям с трудом поднялся на ноги, тяжело опираясь о полки. Он сверлил Джозефа злобным взглядом, сжимая и разжимая кулаки в бессильном бешенстве. – Роберта моя жена! Какой ты храбрый с пушкой в руках, дружок, – презрительно скривился Уильям, и только тогда Сидони заметила, что у Джозефа в руке маленький пистолет с инкрустированной жемчугом рукояткой.
– Не храбрее, чем ты с армией малолетних хулиганов, помогавших тебе справиться с десятилетним мальчишкой. Неудивительно, что ты докатился до избиения женщин. Ты всегда выбирал противников, которые не могли ответить тебе ударом на удар. – Он посмотрел мимо Уильяма – туда, где Роберта с Сидони сидели, прижимаясь друг к другу. – Леди Холбрук, вы пойдете со мной? Я забираю мисс Форсайт в Ферни.
– Если ты пойдешь с этой свиньей, то больше никогда не переступишь порог этого дома, грязная шлюха! – зарычал Уильям на Сидони.
– Веди-ка себя поучтивее. – Джозеф угрожающе поднял пистолет.
Сердце Сидони тревожно екнуло. Ледяной озноб прошиб ее, когда она вспомнила ярость в глазах Джозефа, когда он стоял над Уильямом. Потребовалось бы совсем немного, чтобы Джозеф нажал на спусковой крючок.
Целясь в Уильяма, он шагнул к Роберте и протянул руку:
– Леди Холбрук?..
Роберта поднялась на ноги с помощью Джозефа и тут же выдернула руку. Округлившимися глазами, в которых плескалась паника, она следила за Уильямом, как мышь следит за змеей. Боже праведный! Уильям запугал Роберту до такой степени, что она не ухватится за возможность сбежать даже теперь. Как это часто бывало, раздражение Сидони на сестру перешло в жалость.
Джозеф протянул руку Сидони.
– Мисс Форсайт?..
– Мы не можем оставить ее. – Сидони поднялась с помощью Джозефа и посмотрела на Роберту. – Он ее убьет.
