– Полагаю, она пользуется покоями виконтессы? – через плечо обратился он к Сидони.
– Да, они дальше по…
– Я знаю.
Ну конечно же, знает. Он же вырос в этом доме.
Оставшись одна, Сидони пыталась не смотреть на Уильяма, но любопытство возобладало. В смерти ее зять выглядел каким-то съежившимся, страх и ярость последних минут исказили его лицо. Его потускневшие глаза смотрели мимо, а тело гротескно извернулось на каменных плитах. Последствия его драки с Джозефом были явственно видны. Она очень надеялась, что все синяки и ссадины припишут исключительно падению.
Сидони по-прежнему ничего не чувствовала – ни облегчения, ни скорби, ни сожаления. Такая холодность беспокоила ее. Она должна что-то чувствовать, когда человек, рядом с которым она прожила шесть лет, лежит перед ней мертвый. Но ее единственной реакцией было мстительное желание, чтобы Уильям вечно горел в аду.
Когда вернулся Джозеф, Сидони вскинула глаза. Он принес бутылку бренди из запасов Роберты, чтобы подмешать в него опий. Выражение лица Сидони, должно быть, выдало ее тревожные мысли, ибо он послал ей успокаивающую улыбку.
– Мы справимся с этим, tesoro. Верь мне.
Она ему верила. Такую власть он имел над ней. С естественностью, которую, как она думала, оставила в Девоне, Сидони потянулась к нему.
– Спасибо.
Он привлек ее к себе и коротко поцеловал. Она закрыла глаза, когда губы их слились. Сладкое прикосновение закончилось слишком быстро.
Отстранившись, Джозеф вынул пробку из бутылки и плеснул бренди на тело Уильяма. Запах спиртного разлился в воздухе. Затем неожиданно с силой швырнул бутылку об пол, и та разбилась вдребезги.
– Правильно. – Она взяла его за руку. – Но я все же не понимаю, почему ты пришел.
– Я хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дома. Собирался только посмотреть, как ты войдешь, но дом выглядел пустым.
– Я так рада, что ты пришел. Уильям готов был убить Роберту.
– Больше он никогда не будет угрожать ей.
Сидони поежилась, словно призрак Уильяма дохнул холодом ей в затылок.
– Я уберу в детской и присмотрю за Робертой. Тебе надо уходить, Джозеф.
Она ощутила его нежелание оставлять ее в быстром поцелуе. Глядя, как он уходит прочь своей обычной решительной походкой, заморгала, прогоняя слезы. Казалось неправильным, что они должны быть врозь. Как же сильно гордая, одинокая Сидони Форсайт изменилась за какую-то неделю!
План Джозефа по спасению Роберты осуществился легче, чем ожидала Сидони даже в самые оптимистичные моменты.
Она вошла в дом с террасы как раз тогда, когда престарелый дворецкий, которому, насколько ей было известно, не платили уже полгода, начал зажигать лампы. Таким образом, он обнаружил тело Уильяма и позвал Сидони. Ей, тяжело переживающей расставание с Джозефом, не пришлось изображать горе. Отходя после большой дозы опия, Роберта была тихой и вялой и с трудом понимала происходящее, когда проснулась и услышала о кончине мужа.
Сэр Джон Филлипс, местный мировой судья, прибыл в тот же вечер, чтобы завершить формальности. Он не подверг сомнению слова Сидони, что ее не было дома всю вторую половину дня. Во время их короткой беседы Сидони намекнула на финансовые трудности Уильяма и его усиливающееся пристрастие к горячительным напиткам. Сэр Джон, пожилой джентльмен, домосед по натуре, не стал трактовать смерть Уильяма иначе как несчастный случай. К облегчению Сидони, имя Джозефа ни разу не было упомянуто.
Под внешним спокойствием, однако, Сидони скрывала свою сильнейшую тревогу за Роберту. Она не могла забыть того ужасного мгновения, когда сестра, казалось, готова была броситься с лестницы вслед за своим подлецом мужем.
На следующее утро Сидони принесла поднос с завтраком в комнату Роберты. Поставив поднос на стол, раздвинула занавески и открыла окно, чтобы свежий воздух разогнал тошнотворный запах опия и тяжелых духов Роберты. Единственной реакцией сестры на это был болезненный стон.
– Бога ради, Сидони. У меня голова раскалывается.
Что ж, Роберта сама ответила, как себя чувствует. Сидони пожалела сестру и наполовину прикрыла окно портьерами, чтобы свет, проникающей в неопрятную, загроможденную мебелью комнату, был не таким ярким.
– Сэр Джон склонен объявить смерть Уильяма несчастным случаем.
– Слава богу. – Застонав, Роберта приподнялась на кровати и привалилась к изголовью. В свете дня она выглядела на десять лет старше.
Раздражение Сидони на сестру за то, что та продолжала играть, утонуло в приливе щемящей любви. Когда они были маленькими, Роберта казалась такой сильной и умной. Сейчас она потерянная и беззащитная – зеркальное отражение их милой, грустной неудачницы матери.
Отогнав болезненные воспоминания, Сидони налила Роберте чашку чаю.
– Нам повезло, что он такой ленивый.
Роберта что-то буркнула и сделала глоток. Усталость, страдание и последствия наркотика делали мутными ее голубые глаза. Сидони стала убирать комнату, собирая разбросанные одежду, обувь, украшения. Молчание царило в комнате до тех пор, пока дрожь в руках Роберты не стала такой сильной, что чашка застучала о блюдце.
– Сидони, что же нам делать? – Слезы потекли по щекам Роберты, из горла вырвался сдавленный всхлип.
– Ох, дорогая… – Сидони выронила горсть шелковых шарфов, которые собрала, и кинулась спасать чашку. Она присела на край кровати и обняла плачущую сестру. – Все хорошо. Не плачь. Ты свободна. Он больше никогда не ударит тебя.
– Уильям умер. Не могу в это поверить. – Роберта спрятала лицо на плече Сидони и разразилась судорожными рыданиями, которые мало-помалу перешли в тихие всхлипывания. Наконец она отстранилась, вытерла глаза и шмыгнула носом.
– Я просто не знаю, что и думать.
– Мы справимся с этим, Роберта, – повторила Сидони вчерашние слова Джозефа, доставая из ящика прикроватной тумбочки носовой платок.
Роберта вытерла слезы и высморкалась.
– Мне так неприятно, что нам приходится полагаться на этого отвратительного типа. – Взгляд Роберты заострился, и с упавшим сердцем Сидони осознала, что непосредственная тревога сестры из-за смерти мужа отступила на второй план. – Что произошло в Девоне? Вы с этим Мерриком вчера были прямо как закадычные друзья. Я полагала, что после всего, что было, тебе даже слышать это имя будет невыносимо.
Господи, дай ей сил. Сидони не была уверена, что готова к этому разговору, хотя понимала, что он неизбежен. Она все еще не знала, хочет ли рассказать Роберте о прошедшей неделе. Во всяком случае, не всю историю – это уж точно.
– Он был добр ко мне.
– Это не похоже на того безжалостного дьявола, которого я знаю. Боже праведный, Сидони, этот негодяй принудил тебя лечь с ним в постель? Он самый настоящий злодей. – Действие опия уже окончательно прошло. Взгляд Роберты стал сосредоточенным, и это смущало Сидони. – Или тебе каким-то образом удалось уговорить его сохранить твою девственность?
