Джозеф указал ей на парчовое кресло перед камином, затем повернулся к молодому человеку.
– Уоррен, на сегодня вы свободны.
– Благодарю, милорд. – Секретарь поклонился Сидони. – Мои поздравления, миледи.
Она пробормотала ответ, раздосадованная, что Джозеф был настолько уверен в ее согласии, что сказал своему секретарю, что вернется с женой.
Как только они остались одни, Джозеф прошел к дальнему концу стола.
– Я оставлю Джорджа Уоррена здесь, с тобой. Он способный молодой человек – поможет тебе устроиться в городе. И если понадобится, свяжется со мной.
Сидони оцепенела и медленно повернулась к Джозефу, за которого вышла замуж вопреки своей интуиции. Она заговорила со сдержанностью, которую отчаянно старалась сохранить с тех пор, как узнала, что брак неизбежен.
– А зачем ему может понадобиться связываться с тобой?
Джозеф был занят тем, что проверял ящики стола.
– Если тебе потребуются деньги или возникнет какая-нибудь проблема с домом.
Она заметила, что Джозеф не упомянул о ребенке, хотя, если бы ей понадобилось пообщаться с мужем, главной темой была бы ее беременность.
– А почему я должна делать это через мистера Уоррена, каким бы способным и любезным он ни был?
Джозеф подтолкнул через стол к ней кожаную папку.
– Все, что тебе нужно, – здесь, включая подробности личных и хозяйственных счетов, которые я открыл для тебя в Чайлдз банке. Суммы, на мой взгляд, вполне достаточные, но я не намерен быть скупым мужем. Если понадобится больше, скажешь Уоррену. – Он бросил презрительный взгляд на ее шерстяное платье, которое даже она сама считала неподходящим для виконтессы. – Буду счастлив снабдить тебя любыми деньгами на новый гардероб.
– Я знаю, что мне нужна одежда…
Он продолжил, словно и не слышал ее:
– Тебе понадобится доктор. Есть кто-то на примете? Как у моей жены, у тебя не должно быть затруднений с тем, чтобы найти хорошего специалиста. Он будет присылать отчеты прямо мне.
Поток информации проносился в ее голове, как конькобежец по толстому льду, но мозг зацепился за значение того, о чем он говорил. Сидони в замешательстве нахмурилась:
– Джозеф, а разве ты будешь не здесь?
Не встречаясь с ней взглядом, он прошел к окну. После довольно продолжительной паузы, от которой кровь ее застыла больше, чем в церкви, он заговорил:
– Сидони, я не собираюсь жить с тобой.
– Никогда?
Это не должно было так потрясти ее. Сегодня он изо всех сил старался сохранять дистанцию. Она уже гадала, захочет ли Джозеф, чтобы она вернулась в его постель теперь, когда стала его женой.
– Никогда, – подтвердил он голосом, не допускающим возражений.
– Тогда зачем ты женился на мне? – с горечью спросила Сидони. Она убрала руки от горящего камина и обхватила себя за талию, надеясь унять дрожь.
Он обернулся, но держал свои эмоции в узде.
– Ты знаешь – зачем.
Ради ребенка.
Она покачнулась и ухватилась нетвердой рукой за край каминной полки, чтобы удержать равновесие. Каждый раз, когда она думала, что исчерпала в полной мере всю боль этой любви, обнаруживались новые страдания. Она разрывалась между потрясением и горем.
– Значит, ты не попытаешься простить меня? Даже теперь, когда мы связаны навеки?
Его губы плотно сжались, но трудно было сказать, от гнева или от сожаления.
– Сидони, я не буду жить с женщиной, которой не могу доверять.
– Ты можешь мне доверять. – Она отпустила каминную полку и неуверенно шагнула ближе, хотя напряжение в его теле предупреждало: не дотрагивайся до него.
Смех его хлестнул как плеть.
– Где, черт побери, мой здравый смысл? Разумеется, я могу тебе доверять. Ты доказала, что всецело на моей стороне.
Она вздрогнула от его сарказма.
– Ты же знаешь, почему я сохранила свою находку в тайне.
Нейтральное выражение, которое он с таким трудом сохранял, в конце концов покинуло его лицо. Сердце ее сжалось от чувства вины, когда она осознала, насколько глубоко его ранит разрыв между ними.
– Да, знаю. – Голос его оставался ровным, словно он обсуждал балансовый отчет, а не их совместную жизнь. – И знаю, почему ты скрыла беременность. Ты не идеальна, как я когда-то считал, но и не воплощенное зло. Твои причины даже имеют смысл.
Это должно было прозвучать как уступка, но ее не было.
Боль лишила Сидони способности двигаться. Больно было даже дышать. Судя по тому, как он говорил, она больше никогда его не увидит. Последние унылые месяцы она силилась смириться с таким исходом, планировать жизнь, только свою и ребенка. Теперь же, когда они с Джозефом поженились, перспектива расстаться навсегда была слишком удручающей. Даже при том, что он презирает ее.
Сидони протянула дрожащую руку, желая прикоснуться к нему, но больше желая смягчить страшное одиночество в его глазах.
– Так неужели же ради нашего будущего, ради нашего ребенка ты не можешь попробовать сделать этот брак настоящим?
Джозеф смотрел на ее руку, как на гадюку, обнажившую свои клыки.
– Нет.
Она судорожно вздохнула и решилась на крайний риск.
– Джозеф, я люблю тебя.
Он побелел, отчего шрамы стали еще отчетливее. Сидони почувствовала, как он отстранился от нее окончательно, хотя не сделал ни шага.
– Возможно, до тех пор, пока что-то другое не потребует твоей преданности.
Боже правый, она считала его добрым. Она ошибалась. Дрожа, Сидони ухватилась за спинку кресла, колени сделались ватными.
– Это несправедливо.
– Может быть.
– Неужели ты не хочешь того, что было между нами в замке Крейвен? – Голос ее дрогнул. Она не заплачет. Не заплачет!
Дергающийся на щеке мускул указывал на сильные чувства в не менее крепкой узде, но глаза, которые он устремил на нее, были холодны. Серый лед. Трещинка, сквозь которую на короткий миг промелькнули его страдания, затянулась. Он вновь превратился в непроницаемую гранитную глыбу. Или ледник, летящий вниз с горы, – неотвратимый, разрушительный.
– Это было ложью.
– Нет, неправда!
От его улыбки ее пробрал озноб. Сидони с силой стиснула спинку кресла.
– Теперь это уже не важно, моя дорогая. – Никаких итальянских ласковых слов. Чего бы она не отдала за bella или за tesoro. Он продолжал: – Я не хочу всю оставшуюся жизнь ждать, когда ты меня снова предашь. Ты сделала это дважды. Дважды ты, черт побери, едва не погубила меня. Я не настолько безрассуден, чтобы подвергнуть себя такому еще раз.
