Йен взглянул на тетю и сказал:
— Я джентльмен. Думаю, это все объясняет.
Лицо леди Элизабет окаменело.
— Понятно. — Она шагнула к племяннику, держа себя так же высокомерно, как и Йен. — Значит, на этом основании я должна закрыть глаза на то, что ты пользуешься двусмысленным положением Евы? Йен, ты сидишь в ее спальне! А она лежит в постели и не одета, боже правый!
Эти простые слова заставили Еву закрыть глаза. В том, что сейчас ругались два самых близких ей человека, была виновата только она. Никогда раньше леди Элизабет так не отчитывала своего племянника, как сейчас.
— Пожалуйста, не надо. — Мышцы Евы болели от долгой тряски в карете и отказа от настойки. Но она заставила себя сесть в кровати, а потом медленно встала на пол. — Йен заслуживает большего уважения.
Он повернулся к ней, и напряженние сошло с его лица.
— Ева, тебе не нужно…
— Нет, — перебила его она, желая во что бы то ни стало уладить конфликт между ним и леди Элизабет. — Йен всем рискнул ради меня. — Ее голос дрогнул. Она повернулась к его тете и со всей убедительностью, на которую была способна, сказала ей: — Потому, пожалуйста, не ссорьтесь.
Злость во взгляде леди Блейк тут же исчезла, уступив место чувству, которое Ева не смогла определить.
— Ты права, ссориться нам ни к чему, — мягко сказала пожилая женщина. — Но вам нельзя общаться друг с другом в такой интимной манере.
— А как нам следует общаться? — спросил Йен. — Будто мы незнакомцы?
Было сложно объяснить тете, что они столько пережили за эти дни, что их уже мало волновали общепринятые нормы приличия. И что выкованные в детстве узы никуда не делись, как сильно бы они ни изменились.
Их взгляды встретились, и окружающий мир исчез. Это было именно так. Никто не мог понять, как сильно чувство долга изменило жизни юных Йена и Евы. Никому не было дела до того, что его мечты похоронены в Индии, а ее — в маленькой английской деревне. Но они могли вдвоем оплакивать их.
Ева шагнула к нему. Боже, как сильно она хотела оставить прошлое позади! Ужасные сцены последних дней. А также воспоминания о прекрасных летних днях, проведенных вместе с ним и Гамильтоном, и о том, как они превратились из невинных детей в разочарованных взрослых и сами отказались от возможного счастья. Если бы Ева могла, она начала бы жизнь заново. Прямо с этого момента. Но едва она сделала этот шаг, как Йен вдруг отвернулся. Момент волшебной близости исчез, его сердце закрылось.
— Ты права, тетя, — сказал он. — Я нарушил границы приличий. Займитесь туалетом Евы. — Он быстро пошел к двери. — Я… я лучше пойду.
И, торопливо стуча сапогами, Йен исчез в коридоре.
Еве захотелось плакать, но она сдержала предательский порыв сердца. Ей давно стало ясно, что слезами горю не поможешь. Она стояла возле кровати, босая, в свободной белой рубашке, и чувствовала себя маленькой и очень одинокой.
Йен спас ее, вытащил из ада. Но сейчас ей стало ясно, что она попала в очередное проклятое место, в котором ее будут преследовать кошмары о прошлом. И Йена это не беспокоило — наоборот, он тоже собирался в нем основаться.
Им вдвоем предстояло бороться за счастье. Но с кем они сражались? Да, был один человек, который наблюдал за ними. Который делал все, чтобы разорвать их связь. Ева судорожно вздохнула. Гамильтон. Он погиб, но даже сейчас управлял их поступками. Всю жизнь Гамильтон делал все возможное, чтобы разлучить их, и даже смерть не изменила этого.
Еве тоже следовало помнить о Гамильтоне. Хорошая и честная жена так бы и делала, даже если ее супруг был не самым достойным мужчиной. Однако сейчас Ева могла думать только о Йене и тех демонах, которые заставляли его быть таким холодным. Похоже, спасать требовалось не только ее, но и его тоже. А Гамильтон погиб, и ему уже ничем нельзя было помочь. Разве жизнь не принадлежала живым?
— Ева? — вырвал ее из задумчивости голос леди Элизабет.
— Не нужно вам так строго обращаться с Йеном, — сказала Ева. — Он много страдал и, боюсь, еще будет страдать — из-за меня.
— Правда? — Элизабет подняла брови. — Если я не буду ругать его, то кто тогда? Ты?
Ева улыбнулась. Жаль, пожилая дама не слышала, какими словами они недавно бросались друг в друга. Как целились в самые слабые места, забыв о жалости.
— Да, — ответила Ева.
Леди Элизабет недоверчиво хмыкнула и наклонилась, чтобы поднять одежду.
— Вы двое будете до последнего защищать друг друга. — Она расправила сорочку, украшенную изящной вышивкой, и подала ее Еве. — И так было всегда.
Фальстаф поднялся и, виляя хвостом, направился к ним. Встав между женщинами, он поднял голову, ожидая ласки. Ева протянула руку и почесала пса за ухом, отчего тот пришел в полный восторг.
— Правда? Я не помню, — сказала она.
Леди Блейк обошла пса и жестом показала Еве снять ночную сорочку, а потом через голову надела на нее тонкую повседневную.
— Как же ты не помнишь? Вы всегда проказничали вдвоем, и даже Гамильтон не мог угнаться за вами. — Она расправила сорочку руками так искусно, что ей позавидовала бы любая камеристка знатной дамы. — А потом стояли друг за друга до конца и убеждали нас, что ни в чем не виноваты.
Леди Элизабет подала Еве кружевные панталоны и спросила:
— Помнишь тот день, когда Йен сломал руку?
Ева вспомнила и покраснела. Тогда она решила устроить соревнование, кто из них заберется выше по огромному дубу, росшему на дальней границе поместья. Они оба забрались довольно высоко, но Ева весила гораздо меньше Йена и принялась танцевать на тонкой ветке у самой макушки дерева. Йен не желал проигрывать и ринулся к ней, но тут ветка надломилась, и он полетел вниз.
Йен хотел взять всю вину на себя, но Ева придумала историю, будто они хотели поймать раненую белку. В итоге Йена уложили в постель, а ее на месяц лишили сладкого.
— Вспомнила, — сказала Ева, чувствуя, как Фальстаф начал лизать ей пальцы.
— Думаю, эта связь между вами никогда не исчезала. — Элизабет разгладила лиф синего шелкового платья. Ее глаза затуманились от воспоминаний. — Да, после смерти матери Йену очень нужна была подруга вроде тебя.
— Никогда об этом не думала, — проговорила Ева, надевая панталоны.
— Конечно. — Элизабет моргнула, возвращаясь в реальность. — Вы были детьми. Но у него внезапно умерли родители, и потому он очень привязался к тебе. Неудивительно, что ты и сейчас нужна ему. Честно говоря, хоть тебя обещали Гамильтону, я долго была уверена, что ты выйдешь замуж за…
— Я не нужна Йену, — прервала ее Ева, не желая говорить на эту тему.
Ей было больно думать, что она тоже хотела получить от жизни больше, чем ей велел долг. Но в итоге обязательства перед семьей Кэри заставили ее отказаться от любимого человека. Старый лорд сделал для нее очень много добра, и Ева не могла и помыслить о том, что у нее было право отказаться от жениха, которого он нашел ей в пятилетнем возрасте. К тому же Гамильтон считался завидной партией, и очень многие девушки считали его идеалом мужчины. Ева хорошо относилась к нему, но никогда не любила и все удивлялась, почему он не трогал ее сердца.
