— Она такая же нормальная, как мы с тобой. — Йен решил не говорить про настойку, хотя половина дам Лондона принимала ее по чуть-чуть каждый день.
— Это ни о чем не говорит, — рассеянно проговорил граф Виндхэм и глубоко задумался.
Йен помолчал некоторое время, а потом раздраженно сказал:
— Судя по твоим словам, суд для меня не лучший вариант.
— Забудь о нем, — презрительно ответил граф Виндхэм.
Йен отставил бокал. Ему надоело ходить вокруг да около.
— Тогда мне нужен другой вариант. И как можно скорее.
— Томас ее опекун?
— Да.
Граф Виндхэм кивнул своим мыслям и сказал:
— Значит, если он ее заберет, ты пропал, старик.
Йен промолчал. Это была правда, а он не хотел тратить время на обсуждение очевидных вещей.
— Тебе надо торопиться.
— Спасибо за ценное замечание, — с иронией сказал Йен.
Граф Виндхэм словно не заметил его слов. После паузы он заявил:
— Я знаю только один способ вырвать леди Кэри из рук Томаса.
— Какой же? — сбросив напускное спокойствие, воскликнул Йен.
— Пригласить доктора Дженнера, — радостно объявил граф Виндхэм и направил на Йена свой энергичный взгляд.
— Дженнера?
— Его недавно назначили главным доктором Ее Величества королевы Виктории. Если Дженнер признает леди Кэри вменяемой, то ему никто не осмелится возразить. — Граф Виндхэм озорно улыбнулся. — Оскорбляя Дженнера, вы оскорбляете Ее Величество, разве не так?
Его план был удивительно простым. И идеальным. Даже слишком идеальным.
— Мы победим, Йен. Загоним Томаса в ловушку, как глупого поросенка, кем он, впрочем, и является.
С каждой минутой Йен улыбался все шире, пока, наконец, не рассмеялся в голос — почти так же громко, как граф Виндхэм. Он поднял бокал и произнес тост:
— За здоровье Ее Величества.
Граф Виндхэм тоже поднял бокал и подмигнув, провозгласил:
— Славься, Британия!
Глава 24
Теперь Еве было ясно, что чувствовала Берта Мэзон, сидя под замком на последнем этаже поместья, пока Джейн строила глазки мистеру Рочестеру.
Она стояла у окна и смотрела вниз, на оживленную улицу, по которой катились все возможные виды транспорта, исключая, конечно, железнодорожный. Сегодня утром в дом прибыла леди Элизабет и привезла с собой целую армию слуг. Теперь эти люди с невозможной скоростью орудовали в нижних комнатах, через которые несколько дней назад они с Йеном в темноте шли к лестнице на второй этаж. Ева не сомневалась, что они выполнят приказ леди Элизабет привести дом в порядок к возвращению Йена.
Даже из самого отдаленного места в доме Ева слышала, как тетя Йена отдавала приказы голосом генерала. Ей и в голову не могло прийти, что утонченная леди Блейк могла так громко говорить.
Ева вздохнула и повернулась лицом к маленькой комнате под самой крышей дома. На полу стояло несколько коробок и сундуков, которые казались серыми в сумрачном свете дня. Йен заявил, что только тут она будет в полной безопасности. Похоже, он запретил слугам подниматься к ней. Чай и тосты сюда принесла сама леди Элизабет.
Судя по тому, что солнце успело скрыться за домом, Йен отсутствовал уже очень долго. Да и леди Элизабет уже давно к ней не поднималась. Ева понимала, почему он спрятал ее тут, но все равно ощущала себя сумасшедшей, которую заперли, чтобы она не пугала людей. И все-таки лучше было бороться с этими мыслями здесь, чем сидеть внизу и бояться людей миссис Палмер, которые могли в любую минуту схватить ее.
Ева услышала, как скрипнула узкая лестница, и оглянулась на дверь. Слуги сюда прийти не могли, но все же… Она стояла на месте, не желая прятаться в углу, как испуганная мышь.
Маленькая дверь открылась, старые петли заскрипели.
— Ева? — раздался голос Йена.
— Я тут, — улыбнулась она.
Йен вошел внутрь, и его лицо показалось ей очень странным. Оно светилось от счастья. Во всяком случае, Йен широко улыбался, а зеленые глаза смотрели на нее с надеждой.
— Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Ева посмотрела за спину Йена. Радость от того, что он был в таком хорошем настроении, в ее сердце уступила место страху. Ева уже давно ни с кем не знакомилась.
Крупный, низкого роста мужчина вошел в комнату и заполнил собой чуть ли не все ее пространство. Его темно-рыжие волосы казались почти черными в сумеречном свете, а глаза цвета шоколада или виски удивительным образом побуждали довериться ему. Он выглядел настоящим аристократом в идеально скроенном коричневом сюртуке и кремовых брюках. На его шее по последней моде был повязан галстук, отливающий золотом вышивки.
Тело Евы внезапно вспомнило, что следует делать. Рука словно сама поднялась, подставляя для поцелуя тыльную сторону ладони.
— Рада знакомству, — вежливо проговорила Ева.
Мужчина сделал два шага и, встав рядом с ней, взял в свои огромные руки ее ладонь. Он наклонился и, коснувшись губами костяшек пальцев, ответил:
— Миледи, это взаимно.
Ева смотрела на него, не зная точно, что следует делать дальше.
— Сэр, могу я узнать ваше имя?
Ева едва узнала свой голос. В нем непонятно откуда появилась учтивость. Незнакомец поднял одну бровь, словно ее слова позабавили его, и заявил:
— Прошу прощения. Виноват в этом стоящий рядом со мной невоспитанный джентльмен. Это он не представил меня должным образом.
Приятный, слегка ироничный голос мужчины нравился Еве все больше и больше. Он говорил так, словно искренне считал себя самым главным и умным человеком в мире.
Ева рискнула улыбнуться ему, а потом взглянула на Йена. Тот был похож на зверя, который пытался понять, как та, которая все время была жертвой, вдруг превратилась в хищника.
— Да, — согласилась Ева со смехом. — Это большая ошибка. Йен. Может, ты представишь нас друг другу?
Он откашлялся и сказал:
— Ева, это лорд Байрон Картрайт, граф Виндхэм. Граф, это леди Ева Кэри.
Ева только сейчас поняла, что лорд продолжает держать ее за руку. Она медленно высвободила ладонь, а ее новый знакомый сказал:
— Йен, дружище, из твоих слов я понял, что леди Кэри — нежный цветок, с которым следует обращаться очень осторожно.
Ева выпрямилась и негодующе посмотрела на Йена. Тот, прищурившись, взглянул на лорда Виндхэма и заявил:
— Если она — нежный цветок, то ты — балерина. Ничего подобного я о ней не говорил.
— Ну, извини. Это была поэтическая вольность. — Граф Виндхэм обошел Еву кругом, словно портной, который собирался утопить ее в волнах материи и кружев. — Если вы безумны, значит, все светское общество — тоже.
