«Базар гоблинов», Кристина Россетти (1830–1894)
36
Гластонбери Тор
Поколения англичан делали вид, что не замечают Гластонбери Тор — странное возвышение на равнинах Сомерсета, увенчанное башней церкви Святого Михаила. Оно выглядело так странно, что это почти выходило за рамки приличия. Кроме того, здесь был повешен и четвертован Ричард Уайтинг, последний аббат Гластонбери. Поэтому люди решили просто оставить это место в покое.
Не вполне ясно, какой новый дух овладел англичанами в 1960-х годах, но он преобразил Гластонбери и полузабытое разрушенное аббатство на вершине холма, сделав его настоящей столицей Нью-Эйджа. Не Новым Иерусалимом, конечно, но чем-то вроде более умеренного мифологического аналога. Отчасти свою роль в этом сыграло возрождение интереса к королю Артуру и национальной мифологии, отчасти это был протест против химеры технического прогресса, отчасти растущее увлечение нетрадиционными духовными течениями. Словом, что бы это ни было, теперь Гластонбери, от безмятежных садов Чалис-Уэлл до последней вегетарианской чайной, стал пульсирующим сердцем чего-то нового, иного. Кроме того, здесь ежегодно проходит всемирно известный Гластонберийский фестиваль.
Холм занимает центральное место в двух важных легендах. Первая гласит, что именно здесь высадился Иосиф Аримафейский, когда привез на эти земли терновый венец и Святой Грааль — чашу, из которой Христос пил во время Тайной вечери. Сюда же, по преданию, он привозил Иисуса, когда тот был ребенком (см. главу 37). Здесь же он закопал свой посох или, возможно, терновый венец, после чего на этом месте вырос гластонберийский терновник, который цвел дважды в год, на Рождество и на Пасху, пока не пал жертвой пуританских фанатиков в XVII веке.
Такова первая легенда. Вторая гласит, что Гластонбери Тор отмечает вход в мир фей, начало пути в Авалон, куда забрали короля Артура, чтобы исцелить его раны, и где в 1170 году монахи обнаружили гробницу с его останками, которые спустя еще сто лет были с почестями захоронены королем Эдуардом II. Здесь родилась легенда о «Короле былого и грядущего» (Rex quondam, rexque futurus) — именно эти слова, как рассказывают, были начертаны на гробнице Артура.
Есть и другие легенды. Писательница-эзотерик Кэтрин Мальтвуд предположила, что холм находится в центре гигантского зодиакального круга, фигуры которого образованы группами деревьев по всему Гластонбери. Однако здесь есть некоторая неувязка: известно, что в период, с которым Мальтвуд соотносит создание растительного зодиака, местность вокруг холма представляла собой судоходную акваторию.
Так или иначе, в последние десятилетия Гластонбери начал возрождаться к жизни, во многом благодаря усилиям истинно английских личностей, в том числе Уэллсли Тюдор-Поула, основателя садов Чалис-Уэлл и человека, которому Уинстон Черчилль поручил организовать психологическую защиту нации при вторжении нацистов в 1940 году. В Гластонбери есть нечто расширяющее сознание, и, возможно, именно здесь хранится ключ к разгадке истинной природы Англии, главное — его заметить. Впрочем, кто-то сочтет, что все это чересчур романтично, ведь среди англичан, безусловно, есть и те, кто с удовольствием пустил бы прямо посередине долины шоссе до пересечения с трассой А303.
В пределах Западной Британии есть царственный остров, на древнем языке именуемый Гластония, раскинувшийся вширь, опоясанный водами, богатыми рыбой, и тихими реками, способный напитать многих нуждающихся и отданный самому священному из божеств.
Святой Августин Кентерберийский
37
«Иерусалим»
Уильям Блейк был английским мистиком, непризнанным поэтом и эксцентричным художником. Он также утверждал, что ему дарована способность видеть иные миры. Он видел ангела на дереве в районе Пекхэм-Рай (трудно представить менее подходящее место). Он видел, как душа его брата, лежащего на смертном одре, отлетает, радостно хлопая в ладоши. Его посещали необыкновенные призраки, например призрак блохи. Кроме того, он верил, что по ночам к нему из загробного мира обращаются величайшие поэты и художники Англии.
1804 год был отмечен значительными скачками в промышленном развитии Британии: появился первый паровой локомотив Ричарда Тревитика, а в лондонском театре «Лицеум» установили газовое освещение. И где-то в этом году — мы не знаем точной даты — Блейк сидел в своей тесной комнатке на Саут-Молтон-стрит, близ Оксфорд-стрит, ныне облюбованной модными домами и парикмахерскими салонами с заоблачными ценами, и торопливо записывал строки стихотворения, известного нам под названием «Иерусалим».
В стихотворении содержалось знаменитое указание возвести «Иерусалим / В зеленой Англии родной»
[14]
. Не зная, что делать с этим отрывком, Блейк спустя несколько лет вставил его в длинную поэму «Мильтон», записанную, как сам он считал, под диктовку Мильтона и других давно почивших корифеев: ему якобы приходилось записывать до тридцати строк подряд, иногда «даже против своей воли».
Это был изматывающий и мучительный процесс. Каждую ночь он заполнял строчками одну страницу за другой, а его жена Кэтрин молча садилась рядом с ним, чтобы поддержать его «дух, в борьбе несокрушим».
— Но где все эти люди, которых вы видите? — спросила однажды Блейка скептически настроенная знакомая.
— Они здесь, мадам, — ответил Блейк, постучав себя пальцем по лбу.
«Иерусалим» стал одним из самых известных английских стихотворений. Сэр Хьюберт Пэрри написал к нему музыку, превратив во вдохновенный патриотический гимн, который до сих пор с одинаковым удовольствием поют и социалисты, и консерваторы. Свою роль сыграли и текст, достаточно иносказательный, чтобы удовлетворить кого угодно, и прекрасная музыка, которую вскоре стали считать неофициальным гимном страны. Более того, эта песня проникнута патриотизмом до такой степени, что недавно ее даже осудили с кафедры собора Святого Павла как националистическую, хотя Блейк вряд ли стремился добиться подобного эффекта.
Стихотворение начинается словами «И знал ли агнец наш святой / Зеленой Англии луга?» — согласно легенде, Иисус еще мальчиком бывал в Англии. Как и Мильтон, Блейк считал, что Бог подготовил Англию для особой миссии — вывести мир из тенет рационализма к новому миру воображения и истины. Его следующее длинное стихотворение также называлось «Иерусалим», и в нем он развивает эту тему:
И вновь то время настает:
Наш дух над башнями летит
И Агнец в Англию идет
Меж очагов и древних плит.
Современникам творчество Блейка представлялось бессвязным и малопонятным. Поэт-лауреат Роберт Саути называл его «откровенно помешанным». Прошло еще столетие, прежде чем «Иерусалим» с его протестом против «темных фабрик сатаны» отряхнули от пыли и приспособили для новой цели — вдохновлять людей и направлять их мысли и дела к возвышенному в годы Первой мировой войны.
