В 1870-х годах на Уорпл-роуд в Уимблдоне возник и начал активную деятельность «Всеанглийский клуб крокета». Вскоре он сменил название и направленность, включив в список интересов теннис, и организовал первый чемпионат по лаун-теннису. Первый Уимблдонский турнир состоялся в июле 1877 года. На него пришло 200 зрителей, чтобы посмотреть, как первый чемпион Уимблдона Спенсер Гор разгромил своего противника У. Ч. Маршалла со счетом 6:1, 6:2, 6:4. За право участвовать в турнире оба спортсмена заплатили по шиллингу.
На свое нынешнее место клуб переехал в 1922 году. Телевизионные камеры на площадках установили в 1937 году. Основные события, как правило, разворачиваются на Центральном корте, особенно после того, как над ним соорудили раздвижную крышу, которую можно закрыть за 20 минут. Так турнир (по крайней мере, его основные матчи) перестал зависеть от капризов погоды. Однако самое интересное обычно происходит на корте № 2: именно здесь неожиданно для всех выбывали из соревнований Джон Макинрой, Пит Сампрас, Серена Уильямс и Мария Шарапова.
На северном краю стадиона сейчас установлен огромный телевизионный экран, который хорошо видно с поросшего травой холма напротив. Изначально холм назывался Хенман-Хилл, теперь он известен под именем Маррей-Маунд, хотя Энди Маррей, как всем прекрасно известно, на самом деле шотландец.
Благодаря Уимблдону мир познакомился с лаун-теннисом. Он остается типично английским видом спорта, чему немало способствуют традиции Уимблдона и странная атмосфера расслабленности и карнавального легкомыслия, которая захватывает англичан, когда Уимблдон выходит на экраны.
Они ведут себя так, будто владеют крупнейшим в мире теннисным турниром. Впрочем, так оно и есть.
Пит Сампрас о «Всеанглийском клубе»
51
«Ветер в ивах»
Детская повесть «Ветер в ивах» и написанная по ее мотивам пьеса А. Милна «Жаб из жабьего Совета» проникнуты неуловимым очарованием английского среднего класса. Жаб любит прихвастнуть, частенько принимает желаемое за действительное и паникует по пустякам, но он явно симпатичнее, чем шантрапа из Дикого леса, которая врывается в его дом и переворачивает там все вверх дном. В конце Жаб, Барсук, Крыс (Рэт) и Крот с позором выгоняют захватчиков. Привычная жизнь восстановлена, мы вздыхаем с облегчением.
Кеннет Грэм, один из величайших британских детских писателей XX века (хотя он родился в Эдинбурге), написал эту историю для своего сына Аластера. О приключениях выдуманных персонажей он рассказывал в письмах. Книга была опубликована в 1908 году и имела огромный успех. Незадолго до этого Грэм оставил пост секретаря Банка Англии и переселился в Кукхэм в Беркшире, на берегу Темзы, в те места, где когда-то вырос. (Существует несколько версий того, почему он ушел с работы, вероятно, это произошло после инцидента со стрельбой в банке.)
Его сын Аластер был болезненным ребенком, от рождения слепым на один глаз, а незадолго до своего двадцатилетия он покончил с собой, бросившись под поезд. В произведениях Грэма ясно слышны ноты печали или, по крайней мере, мягкой ностальгии. Но есть в них и отголоски более счастливых воспоминаний. Рассказ Рэта о том, как он путешествовал на лодках, совпадает с фактами из жизни самого писателя.
Возможно, это объясняет, почему он никогда не встречался с еще одним знаменитым жителем Кукхэма, художником Стэнли Спенсером, в мистических фантазиях которого оживает и сама река, и долина Темзы. Кеннет Грэм был глубоко консервативным человеком, а Стэнли Спенсер отличался своеобразным характером и художественным стилем и к тому же был на добрый десяток лет младше. Но все же жаль, что им никогда не довелось встретиться на берегу: мистическое осмысление Темзы в их творчестве имеет много общего.
Кристофер Робин Милн, ребенком ставший героем повестей о Винни-Пухе, рассказывает, что его родители очень любили «Ветер в ивах». Заметно, что Пух и Пятачок многое позаимствовали у Жаба и Крота — как, впрочем, и все мы, ведь «Ветер в ивах» — это современная волшебная сказка с вкраплениями морали, сдобренная щепоткой английской ностальгии и снобизма. Пьянящая, надо сказать, смесь.
— О, какой день!.. Какой день!.. — прошептал он. — Поплыли! Сейчас же!
— Тогда минуточку посиди спокойно, — сказал дядюшка Рэт.
Он привязал веревку к металлическому колечку у причала, взобрался по откосу к своей норе и вскоре появился снова, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, у которой просто распирало бока.
— Засунь ее под лавку, — сказал он Кроту, передавая корзину в лодку. После этого он отвязал веревку и снова взялся за весла.
— Что в ней? — спросил Крот, ерзая от любопытства.
— Жареный цыпленок, — сказал дядюшка Рэт коротко, — отварной язык-бекон-ростбиф-корнишоны-салат-французские булочки-заливное-содовая…
[17]
Дядюшка Рэт объясняет Кроту, что такое пикник
Осень
52
Бейквеллский пирог
В 1310 году фаворит короля Эдуарда II Пирс Гавестон был убит разъяренными баронами. Обыскивая его вещи, они обнаружили вилку. Можно представить себе, в каком они были бешенстве, если посчитали такую мелочь, как вилка — модную и щегольскую континентальную вещицу, — достаточным поводом для расправы.
Безусловно, это дикость, но в английском характере всегда была доля узколобого упрямства, заставлявшего англичан считать себя последним оплотом здравомыслия и преградой на пути недостойной изнеженности. Пирс Гавестон пал его жертвой.
Эта история напоминает еще и о том, что до распространения моды на столовые приборы в начале XIV века у большинства людей не было вилок. Они садились за стол с ножом и клали куски в рот руками. По крайней мере, это одна из причин, объясняющих происхождение столь любимых англичанами традиционных пирогов: такой можно взять в руку и откусить без всяких подозрительных приспособлений вроде вилки.
Но каким образом огромный и сытный средневековый пирог превратился в сладкий бейквеллский? Заметим, что это блюдо не имеет отношения к Бейквеллу в Дербишире, несмотря на всю прелесть этого места, однако тесно связано с теми же иноземными модными веяниями, благодаря которым у нас появилась вилка. В Крестовых походах англичане познакомились в числе прочего с рецептами восточной (особенно персидской) кухни. Они начали добавлять в пироги сушеные фрукты и специи. Размеры пирогов постепенно увеличивались, особенно после того, как в обиходе кроме ножей появились и вилки. Пироги становились все более сладкими и наконец почти сравнялись с излюбленным англосаксонским лакомством — тартом с заварным кремом. И вот — о чудо! — появился бейквеллский пирог, английский по сути, но с добавлением персидского миндаля и специй из других далеких стран.
