Тьюринг был типичнейшим британским боффином, чудаковатым, с непредсказуемой логикой. Во время поездки на велосипеде он надевал респиратор, чтобы уберечься от цветочной пыльцы. Он приковал кружку цепью к батарее и подпоясывал брюки простым шнурком. Его нередко видели небритым и — что было совсем странно в обстановке полувоенной организации — сидящим в уголке с вязанием. Его зачислили в войска местной обороны, но ненадолго: в 1942 году ему это надоело и он перестал являться на сборы. Командир пытался припугнуть его трибуналом, но обнаружил, что в бланке заявления под вопросом «Понимаете ли вы, что, вступая в ряды войск местной обороны, вы обязуетесь подчиняться военным законам?» Тьюринг написал: «Нет».
Блетчли-парк отличал типично английский подход к боффинам — уважение к личным особенностям, глубокая вера в междисциплинарный обмен идеями и уверенность в том, что умные люди должны иметь возможность беспрепятственно изучать все, что их интересует. Этот подход родился раньше Черчилля, но полностью отражал его собственные взгляды.
Черчилль и сам был в чем-то боффином. В 1914 году он задумался о создании танка. Он горячо поддерживал организацию системы плавучих пристаней в гавани Малберри, благодаря которой в «День Д» в 1944 году на побережье Нормандии смогли высадиться союзные войска вместе с военной техникой. Именно Черчилль настаивал на том, чтобы его ученые, особенно физик Р. В. Джонс, продолжали исследование навигационных радиолучей, которыми пользовались немецкие бомбардировщики, в то время как советники по науке уверяли его, что ничего такого нет и быть не может.
Британские боффины Роберт Уотсон-Уотт (шотландец) и Барнс Уоллес (из Дербишира) и их последователи, создавшие баллистическую ракету средней дальности Blue Streak и сверхзвуковой самолет «Конкорд», превратили понятие «ученый чудак» из ругательства в похвалу. Происхождение слова «боффин» не вполне ясно, но, кажется, впервые оно появилось в романе Диккенса «Наш общий друг» (1864–1865), где это прозвище носит «весьма странного вида субъект». Когда Кью в фильмах о Джеймсе Бонде превратился в нервного и суетливого гражданского служащего, это был знак: боффины — на грани исчезновения. Великий наследник боффина, нерд, — дитя Калифорнии, а не Англии.
В 2011 году президент Google Эрик Шмидт назвал три технологии, изобретенные английскими боффинами:
Фотография (точнее, это были только бумажные негативы Генри Фокса Тальбота)
Компьютеры
Телевидение (строго говоря, оно было изобретено шотландцем)
55
Котелок
Похожие на черные черепаховые панцири, плотно сидящие на голове шляпы-котелки, ставшие атрибутом состоятельного среднего класса, заполнили улицы Лондона в середине XX века. В отличие от многих других вещей, котелок был изобретен в Англии, став своеобразным символом английской респектабельности. Его придумал в 1849 году Эдвард Кок, младший брат графа Лестера.
Это было редкое достижение человека, не оставившего после себя в жизни даже мелкой ряби. После короткой и не заслуживающей упоминания карьеры в армии Кок пошел в политику, вступил в партию вигов и в середине XIX века представлял в парламенте Западный Норфолк, однако заглянув в официальные отчеты о парламентских заседаниях, мы не найдем там никаких упоминаний о его участии в дебатах. И все же нужно отдать должное Коку: изобретение котелка обеспечило ему скромное место в истории.
Первый котелок Кок заказал у лондонских шляпников Lock & Co., которые передали заказ своим подрядчикам Томасу и Уильяму Боулерам. Кок лично разработал фасон новой шляпы для своих лесничих, которые постоянно теряли цилиндры, проезжая под низко нависшими ветвями. Удивительно, но сохранилась даже дата, когда Кок пришел в мастерскую, чтобы забрать свой заказ, — 17 декабря 1849 года. Развернув бумагу, он положил котелок на пол, попрыгал на нем и, удовлетворившись результатом, забрал.
Итак, изначально шляпа предназначалась для слуг. По иронии судьбы после Кока шляпа-котелок сделалась символом чего угодно, только не респектабельности. Сначала она стала обязательным головным убором конюхов, а через пару десятилетий обосновалась на Американском Западе, где превратилась в неотъемлемую часть образа преступника. Бутч Кэссиди ни на минуту не расставался со своим котелком, который называл «дерби». Котелок прочно сидел на голове, поэтому особенно полюбился представителям еще одной профессии — железнодорожным рабочим. Считается, что именно британские железнодорожные рабочие в 1920-х годах завезли котелок в Боливию, где он приобрел большую популярность как элемент женского костюма. До недавнего времени котелки для Боливии изготавливали на итальянской фабрике.
В шляпе-котелке есть любопытная двойственность. Первоначально он служил воплощением респектабельности по обе стороны Атлантики: Джек Леммон в фильме «Квартира» начал носить котелок, когда получил должность старшего управляющего, — однако самый знаменитый котелок украшал голову персонажа Чарли Чаплина — маленького бродяги. Возможно, комики Лорел и Харди носили котелки, подразумевая то же самое — бесплодные надежды.
Столь же причудливо двойственные смыслы рождают котелки на головах бродяг в нигилистическом произведении Сэмюэла Беккета «В ожидании Годо». Много лет спустя Беккет говорил, что, когда начал обдумывать пьесу, единственной деталью, которую он четко представлял, были котелки на головах обоих персонажей.
Чтобы спастись от холода, лягте в постель с порцией тодди, наденьте котелок на столбик в ногах кровати и пейте, пока не увидите два котелка.
Сэр Роберт Брюс-Локхарт (1887–1970), шпион, дипломат и журналист
56
Байрон
Англичане в целом славятся скучной чопорностью и ошеломительным чувством стиля (что значит: они ложатся спать в носках и сидят у огня в кальсонах), но Байрон перевернул этот стереотип с ног на голову. Он был образцом великого английского любовника: предметом его страстных и многочисленных увлечений становились и женщины, и мужчины, и даже его единокровная сестра Августа.
Байрон бросал вызов идеалу английского дворянина: по причине врожденной хромоты он совершенно не умел играть в футбол и крикет, хотя участвовал в самом первом матче по крикету между командами Итона и Хэрроу на стадионе Лордс в 1805 году. Ярче всего он проявлял себя в любви, но это была разрушительная и скандальная любовь, оставляющая за собой руины. Скандалы в конечном итоге и вынудили его покинуть страну: он уехал из Англии, вероятно опасаясь преследований за содомию. Оказавшись за рубежом, он с энтузиазмом присоединился к греческой революции против турецкого владычества и умер от лихорадки в возрасте тридцати шести лет.
Врожденная хромота (в которой он обвинял свою мать) ничуть не уменьшала легендарной сексуальной привлекательности Байрона.
Байрон был пылким любовником и не менее пылким ненавистником. Один из немногих защитников луддитов в парламенте, он беспощадно критиковал своих коллег, поэтов-романтиков. Он не выносил поэзию Кольриджа, а своего знаменитого современника Уильяма Вордсворта называл Turdsworth (от turd — «дерьмо»).
