Салливан страдал от постоянных проблем со здоровьем: болезнь почек вынуждала его дирижировать не стоя, а сидя за пультом. Он умер в возрасте пятидесяти восьми лет, оставив на рабочем столе неоконченную партитуру оперы «Изумрудный остров». Гилберт прожил до 1911 года и скончался после того, как бросился в собственный садовый пруд, чтобы спасти девочек, которые, как ему показалось, тонут (на самом деле они просто дурачились) — резкое погружение в холодную воду вызвало у него сердечный приступ. В каком-то смысле это был весьма гилбертианский конец.
Влияние Гилберта и Салливана чувствуется в стихах П. Г. Вудхауза того периода, когда он писал сценарии для Голливуда, и в сатире Тома Лерера. Песни Салливана послужили примером и источником вдохновения для целой плеяды популярных композиторов-песенников: Джорджа Гершвина, Ричарда Роджерса и, вероятно, даже для Эндрю Ллойда Уэббера. Оперетты Гилберта и Салливана дали старт блестящей комической карьере Гроссмита, автора «Дневника незначительного лица». Гилбертианская традиция в английской сатире прокалывает дутый пузырь помпезности и пустозвонства и до сих пор остается одной из незыблемых основ английской жизни.
Когда неприятель впереди
В походе или сраженье,
Герцог шагает в последних рядах
(Разумная осторожность!),
Но стоит броситься в бегство полку —
И вот он уже впереди,
О знаменитый,
Родовитый,
Даровитый,
Грозный муж —
Герцог Плаза-Торо!
У. Ш. Гилберт, «Гондольеры» (1889)
66
Гай Фокс
Англичане крепко держатся за свою историю, и не только за ее славные страницы. Они охотно и с размахом отмечают даты кровавых поражений и капитуляций (см. главу 33). Традиция каждый год сжигать на костре чучело человека и запускать фейерверки, чтобы отпраздновать его кончину, — одна из самых знаменитых, если не сказать постыдных, национальных привычек.
Гай Фокс родился в Йорке в 1570 году и под влиянием отчима стал католиком. Как многие религиозные фанатики, в какой-то момент он отправился за рубеж, чтобы биться за правое дело: в Нидерландах он сражался с фламандскими протестантами на стороне испанских католиков, потом съездил в Испанию, чтобы заручиться поддержкой для организации английской католической революции. Это ему не удалось, но он познакомился со своим будущим товарищем по Пороховому заговору Томасом Винтуром, который в свою очередь представил его Роберту Кейтсби. Так, звено за звеном, сформировался заговор, целью которого было убийство Якова I.
Фокс был рослым человеком с густой рыжей бородой и усами. По словам одного из друзей-иезуитов, он был «благожелателен в обхождении, обладал приятными манерами, не имел склонности к дрязгам и раздорам… был верен своим друзьям».
Впервые заговорщики встретились в мае 1604 года в Лондоне, в пабе «Утка и селезень» на Стрэнде. Они планировали взорвать парламент в тот момент, когда король прибудет туда для официального открытия парламентской сессии, и возвести на трон его дочь Елизавету. Одновременно должно было подняться восстание в Центральных графствах. Заложить порох под здание парламента оказалось совсем несложно: заговорщики просто арендовали один из подвалов под палатой лордов.
Но, как и многие цивилизованные люди, по тем или иным причинам ступившие на путь терроризма, заговорщики до последнего момента колебались, и именно это их выдало. Накануне намеченного дня католик лорд Монтигл получил анонимное письмо, убеждающее его держаться подальше от парламента. Он показал письмо королю, подвалы обыскали и обнаружили там Фокса, а вместе с ним тридцать шесть бочек с порохом, которые должны были, согласно замыслу заговорщиков, «забросить вас, шотландские попрошайки, обратно в ваши родные горы».
Фокса пытали, пока он не выдал имена других участников заговора. Палата лордов под тайным наблюдением короля и его семьи признала всех виновными. Фокс был казнен последним на Олд-Пэлас-Ярд — его приговорили к повешению, четвертованию и потрошению, но он успел броситься с эшафота и сломать себе шею до того, как за него взялся палач.
Король Яков предложил ежегодно 5 ноября праздновать его и лордов «чудесное спасение», зажигая костры, и традиция вскоре прижилась. Фейерверки появились на полвека позднее и сохранились до наших дней. В последние годы фейерверки были признаны небезопасными, и это слегка умерило праздничный разгул, но все же Ночь Гая Фокса с запахом жженого картона, шипящими фейерверками и традиционным имбирным кексом остается одним из самых ярких воспоминаний английского детства.
С романа Уильяма Харрисона Эйнсуорта «Гай Фокс», написанного в 1841 году, началась реабилитация Гая Фокса как своеобразного антигероя. В книге этот персонаж вызывает симпатию, и в следующие полтора столетия Гай Фокс постепенно превратился из злодея в символ сопротивления привилегированным классам. Забавно, как изменился в общественном сознании образ человека, который был террористом, сражавшимся за победу другой страны, с которой Англия в тот момент воевала. Но, несмотря на повешения и четвертования, англичане все же незлопамятный народ. Просто им нужно было подумать несколько столетий, прежде чем прийти к выводу, что Фокс был героем, и надеть его маску из фильма «V — значит вендетта» для демонстрации у стен парламента.
Помним, помним не зря пятый день ноября
И заговор пороховой.
Пусть память о нем и ночью и днем
Всегда остается с тобой.
Гай Фокс, Гай Фокс — взорвать он хотел
Парламент и короля.
Тридцать бочек пороха, факел и шнур —
Пропала родная земля.
Но Божьей волею схвачен был он
В подвале том с фонарем.
Веселитесь, друзья, — колокол звонит!
Веселитесь, друзья, — короля Бог хранит!
Что же с Фоксом сделать? Сжечь его!
Традиционные стихи в честь 5 ноября
67
Универмаг Harrods
Осталось ли хоть что-нибудь английское в универсальном магазине Harrods? С 1985 года им владеют иностранцы, большинство отделов также принадлежат иностранным компаниям. У бывшего владельца универмага Мохаммеда аль-Файеда были свои причуды, среди прочего в магазине был введен дресс-код для покупателей: людей в небрежной, грязной или вызывающей одежде могли вытолкать из магазина (совершенно не по-английски).
Несмотря ни на что, есть две причины, по которым Harrods попал в эту книгу. Первое: поначалу это был магазин тканей, открытый в 1824 году Чарльзом Генри Хэрродом на Бермондси-стрит в бедном лондонском районе Саутворк. В 1840-х годах из него сделали бакалейную лавку — сначала в Излингтоне, затем в Степни (Ист-Энд). В 1850-х он обосновался на своем нынешнем месте на Бромптон-роуд и по-прежнему оставался совсем небольшим магазинчиком. В течение следующего десятилетия его постепенно достраивали, пока он не превратился в знакомого всем монстра, владельцем которого стал Чарльз Дигби Хэррод.
