Томас промолчал. Возразить ему было нечего.
– А мы знаем, что Орландо побывал здесь и что он заранее прикупил скалку, – продолжил Телман.
– Давайте лучше пойдем и поищем ее, – уныло предложил Питт, – пока не стемнело. В нашем распоряжении чуть больше часа.
Они устало потащились по дорожке к реке под бдительным оком стоявшей возле задней двери миссис Геддс.
В надвигающихся сумерках, промокшие, перепачканные речным илом, они уже теряли последние надежды на успех поисков, когда Сэмюэль вдруг, поскользнувшись на чем-то у берега, выругался и вытащил находку из воды, после чего сполоснул ее и поднял с яростным триумфом.
– Выходит, после убийства он выбросил ее прямо здесь, – с удивлением произнес он. – Может, правда ненароком выронил в темноте да и потерял…
В результате им пришлось оторвать торговца скобяным товаром от ужина для опознания скалки. Он вышел на крыльцо с заткнутой за жилет салфеткой и выражением сильного недовольства на физиономии. Его взгляд с отвращением устремился на скалку.
– Ну да, это одна из моих. Вон на ней наше синее клеймо. Видите? – Он показал на крошечный синий символ на одном конце возле ручки скалки. – Что ли, она та самая, которой… – Дальше он мог бы и не спрашивать.
– Да, та самая. Значит, вы продали ее высокому молодому мужчине в день смерти Кэткарта? – уточнил Томас.
– Да.
– Вы уверены?
– Конечно, уверен. Не говорил бы, если б сомневался. Все отмечено в моих гроссбухах.
– Благодарю вас. Простите, что помешали вашему ужину.
– И что теперь? – спросил Телман, когда они с суперинтендантом вновь оказались на темной улице. – Этого достаточно для ареста? – В его усталом голосе прозвучало сомнение.
Питт и сам не был в этом уверен. Не сомневался он только в том, что Орландо Антрим видел злосчастную фотографию своей матери и чертовски расстроился. Изучив фотографии, он добрался до дома автора снимка и купил эту скалку. Но из этого еще не следовало, что он нарядил труп в зеленое платье, приковал его к лодке и украсил гирляндами цветов.
Могло ли, помимо Кэткарта, в доме быть двое гостей? И если могло, то кто тогда второй? Питт понимал, что бывают и случайные совпадения, но не слишком верил в них. Обычно все имеет свою причину, и обстоятельства связываются друг с другом в цепь понятным способом, если учесть их и продумать все возможные связи.
– Так можем мы арестовать его? – опять спросил Сэмюэль.
– Не уверен. – Его шеф слегка встряхнулся.
– Ну кто же это еще, как не он? – возмущенно произнес Сэмюэль. – Нам известно, что он побывал там. У него был прекрасный мотив для убийства Кэткарта. Он самолично прикупил эту скалку, а мы отыскали ее. В чем еще можно сомневаться… осталось разве что разобраться, как он узнал, где найти платье и наручники.
– И лодку, – добавил Питт.
– Ладно, кто-то же все это нашел, – раздраженно бросил Телман. – С этим-то уж вы не поспорите! Если не он, то кто? И почему? Почему еще кому-то могло понадобиться устраивать весь этот чертов маскарад в лодке с цветами? Обычные убийцы сразу дали бы деру с места преступления. Просто бросили бы его там, где прикончили. Или какому-то оригиналу захотелось возиться с платьем, наряжая убитого кем-то покойничка… и рискуя быть пойманным с поличным?
– Не такой уж это большой риск, – возразил суперинтендант, – возиться туманной ночью в частном саду на берегу реки. Однако, должно быть, что-то его чертовски беспокоило, раз он так расстарался…
Они перешли дорогу и медленно направились обратно к мосту.
– Может, убийца – это все-таки тот, кого Кэткарт шантажировал? – предположил инспектор. – Или, вероятнее, тот, кто ненавидел такого рода открытки и их порочное влияние на умы?
Питт вспомнил о Ральфе Маршане. Версия была правдоподобная, вполне приемлемая, но у него уже начала складываться другая картина – расплывчатая, возможно, дурацкая, но становившаяся все более четкой с каждым шагом.
Он остановил первую же появившуюся двуколку и, вызвав изумленный взгляд своего спутника, дал кебмену адрес морга, а не театра.
– И что же вам еще там нужно? – скептически поинтересовался Телман. – Нам ведь известно, как он умер!
Томас промолчал.
Когда они прибыли по нужному адресу, Томас велел кебмену подождать и, взбежав по ступенькам, открыл дверь и вошел в здание морга. К его сильному облегчению, медэксперт был еще там, и Питт уже знал, какой вопрос нужно ему задать.
– Была ли в легких Кэткарта вода? – спросил он.
Криминалист удивленно взглянул на него.
– Да, немного было. Я собирался сообщить вам об этом при случае. – Он прищурил глаза. – Это имеет особое значение для вашего расследования?
– Но от чего он на самом деле умер, от удара по голове или от утопления? – уточнил суперинтендант, не скрывая своего нетерпения.
В напряженном взгляде Сэмюэля мелькнуло что-то похожее на зарождающееся понимание. С крайне сосредоточенным видом он стоял неподвижно в холодном помещении морга, и только ноздри его слегка подрагивали, реагируя на всепроникающий отвратительный запашок, реальный или воображаемый.
Пристально посмотрев на Томаса, эксперт покачался на пятках и скрестил руки на груди.
– Согласно клинической картине, я полагаю, что он мог нахлебаться воды до ранения, но это теоретически, Питт. В любом случае он мог умереть от удара… или, при такой травме, от потери крови и холодной воды, долго пролежав в лодке. Какие бы версии вы ни выдвигали, это однозначно убийство. А к каким выводам пришли вы сами?
– Я пока не уверен, – честно признался супер– интендант. – Спасибо за информацию. Пойдемте, Телман, – позвал он помощника и развернулся на каблуках.
– Теперь в театр? – спросил инспектор, сбежав за ним по ступеням и вскочив в двуколку.
Их экипаж с таким грохотом проносился по темным, залитым светом газовых фонарей улицам, что они предпочли молчание разговорам. Питт сидел, напряженно подавшись вперед, словно стремился как-то заставить лошадь бежать еще быстрее.
Не дожидаясь полной остановки двуколки, Томас соскочил на землю и устремился ко входу, велев Телману следовать за ним, но сначала расплатиться с извозчиком.
Он взбежал по ступенькам в фойе и, махнув своей визиткой и назвавшись, прошагал мимо капельдинера, распахнул ближайшую дверь и, войдя прямо в зрительный зал, замер в проходе между задними рядами партера.
С облегчением он увидел, что сцена еще освещена, хотя последний акт как раз близился к концу. Гертруда и король были уже мертвы, Лаэрт тоже. Полоний и Офелия расстались с жизнью еще раньше: он – по несчастной случайности, она же – покончив с собой, утопившись. Посреди скорбных трупов в живых остались только Гамлет, Фортинбрас, Горацио и Озрик.
