Томас и не настаивал на этой версии. Ведь Телман уже убедился, что Боннар не перебрался через Канал на пакетботе, а вернулся из Дувра в Лондон.
– Может, тут замешана какая-то романтическая история? – спросил суперинтендант.
Виллерош пожал плечами.
– Тогда почему бы Боннар просто так и не сказал? – резонно спросил он. – Он же не попросил законного разрешения на отпуск – на длительный отпуск, уж это точно. Какой безумец отправится в тайное романтическое путешествие, бросив службу, где он пользовался доверием и уважением, исчезнет… бог знает где? И никому не сказав ни слова?
– А если человек увлекся не слишком достойной особой? – с легкой улыбкой предположил Питт. – Или его охватила такая страсть, что он забыл о всякой благопристойности и о своем долге по отношению к коллегам…
– То есть решил поставить крест на своей карьере, – хмыкнув, бросил дипломат, – и тем самым подготовил почву для женитьбы на тайной любовнице, – он закусил губу. – Что ж, полагаю, приходится предположить наличие таинственной и незаконной любовной связи, замужней дамы или дочери аристократа, не считавшего его достойным поклонником. Либо, напротив, о недостойной особе, на которой он не мог открыто жениться. Либо… – он не назвал последней альтернативы, но оба полицейских поняли, о чем он подумал.
– Вы полагаете, такое вероятно? – спросил Томас, избегая взгляда своего помощника. В его памяти мгновенно всплыло зеленое бархатное платье.
Виллерош нахмурился.
– Нет, – его, очевидно, удивило, что такой вопрос вообще мог возникнуть, – ни в малейшей степени. – Я понимаю, иногда мы лишь воображаем, что хорошо понимаем людей, но Боннар выглядел совершенно нормальным человеком, как и прочие известные мне люди, – он слегка покачал головой. – Однако мне хочется, чтобы вы нашли его. Перед тем как исчезнуть, он пребывал в некотором расстройстве, с трудом мог сосредоточиться на работе, словно что-то угнетало его, хотя я понятия не имею, какие у него могли возникнуть проблемы. Боюсь, не случилось ли с ним более серьезных неприятностей.
Питт получил список клубов и других мест, которые часто посещал Боннар и где он определенно мог бы появиться, если б находился в Лондоне. Потом он поблагодарил Виллероша, и они с Телманом покинули посольство.
– Ну и что вы теперь думаете? – спросил Сэмюэль, едва они вновь вышли на продуваемую ветром улицу.
Мимо них прогрохотал омнибус – сидевшие в нем на открытом втором этаже женщины придерживали свои шляпки. Мужчина на тротуаре поглубже надвинул на лоб котелок. Продавец газет выкрикивал заголовки, сообщая о правительственном законопроекте и предстоящем визите в Лондон какой-то второстепенной королевской особы, изо всех сил стараясь заинтересовать обывателей. Пожилой мужчина добродушно улыбнулся ему, покачав головой, однако купил газету и сунул ее под мышку.
– Дай вам Бог здоровья, папаша! – крикнул вслед ему мальчишка-продавец.
Телман ждал, всем своим видом изображая нетерпение.
– На мой взгляд, с Боннаром у нас будет гораздо больше трудностей, – неохотно признал Питт. – Возможно, у него роман, который он вынужден держать в полной тайне.
– Вы же не верите в эту чушь! – посмотрел на него с насмешкой инспектор. – Виллерош ведь его друг! Если б и было нечто такое, то он наверняка знал бы. И вообще, страсть страстью, но какой человек бросит все и, не сказав никому ни слова, устремится за женщиной? Он же не из бесшабашной поэтической или актерской братии, а чиновник из правительственных кругов… Нет, такое поведение безумно даже для француза!
Питт согласился с ним – однако он не видел никакой разумной альтернативы. Вдвоем они отправились по местам, указанным в списке Виллероша, где стали наводить справки – по возможности осторожно, но и не пытаясь напустить бессмысленного тумана. Никто не знал, где мог быть Боннар, и не слышал, чтобы тот упоминал об отъезде из Лондона. И никто, решительно никто не знал ни о какой его романтической пассии. У всех создалось впечатление, что Боннар наслаждается обществом множества молодых дам, причем далеко не все они имели безупречную репутацию. О женитьбе на данный момент он даже не задумывался, а удовольствия романтических отношений виделись ему лишь в далеком будущем.
– Только не Анри! – с нервным смешком воскликнул один молодой человек. – Он слишком амбициозен, чтобы позволить себе неудачный брак, не говоря уже о том, чтобы здесь, за пределами родной Франции, волочиться за замужней дамой. Ни в коем случае, – он перевел взгляд с Питта на Телмана и обратно. – Он был… то есть он из тех счастливчиков, что вполне довольны собой – возможно, он не всегда так благоразумен, как следовало бы вести себя дипломату, но только в дружеской компании, если хотите знать. Во временно́м же отношении… я правда не представляю, как понять столь… долгое его отсутствие… – Его голос нерешительно затих.
– Значит, ему нравятся дорогие вина и блюда, но он предпочитает не связывать себя никакими обязательствами, – по-своему истолковал его молчание суперинтендант.
– Именно так, – согласился молодой человек. – Это бывалый, утративший иллюзии скептик… или, вернее, эстетствующий щеголь, обожающий свет рампы, музыкальные вечера и прочие светские развлечения, хотя вкус его мог бы стать и более изысканным.
Питт, помимо воли, улыбнулся. Все знакомые Боннара усиленно старались избежать грубых выражений, говоря о его грешках и слабостях.
– Благодарю вас. Полагаю, я все понял, – сказал Томас, выслушав это. – Вы нам очень помогли. Всего наилучшего, сэр.
Позже они с инспектором нанесли визиты еще нескольким людям из списка Виллероша, но никто из них не добавил ничего нового.
Ближе к вечеру полицейские отправились по разным клубам, в которые, как им сообщили, частенько наведывался Боннар.
В половине десятого вечера, уже усталые и обескураженные, они подошли к «Старому чеширскому сыру»
[24]
, расположенному на узкой улочке по соседству с лавкой готового платья и цирюльней.
– А стоит ли? – остановившись на пороге под газовым фонарем, в свете которого по тротуару протянулись их длинные черные тени, протестующе спросил Телман, с отвращением сморщив нос.
– Может, и не стоит, – ответил Питт. – Я начинаю склоняться к тому, что либо он уехал куда-то из города после романа, который умудрился скрыть так хорошо, что о нем не догадывались даже его ближайшие друзья, либо он причастен к какому-то таинственному и, возможно, незаконному делу. Может быть, даже к убийству Кэткарта, хотя пока я не понимаю, что могло их связывать… Ладно, давайте заглянем сюда напоследок. Этот парень, вероятно, в полном довольстве нежится где-то в теплой постели с сомнительной красоткой, пока мы стаптываем сапоги, обходя половину Лондона и размышляя о том, что могло с ним приключиться.
Он повернулся к пабу, открыл дверь – и мгновенно оказался в теплой спертой атмосфере, насыщенной винными и табачными запахами. Множество молодых и более зрелых мужчин расположились маленькими компаниями за столиками, уставленными бокалами или пивными кружками – многие увлеченно болтали, а остальные напряженно слушали, подавшись вперед и стараясь не пропустить ни единого слова.
