Джошуа слегка напрягся.
– Я уверен, что Кэролайн вполне способна напомнить ему о пристойном поведении, – суховато произнес он. – Он воспитывался в Америке. Возможно, они там привыкли к более свободным манерам.
– Если говорить о его навязчивости, то они там действительно излишне свободны, – согласилась миссис Эллисон с ноткой отчаяния в голосе. – Я решила поговорить с вами только потому, что беспокоюсь о репутации Кэролайн. И о вашем благополучии…
Ради всего святого, неужели этот человек не понимает, о чем она толкует? Неужели он полный остолоп? Или, может, его это совершенно не волнует? Какая ужасная мысль… Мария вновь похолодела, словно кто-то открыл балконную дверь в середине зимы. Может, в театральных кругах именно так себя и вели и ожидали того же от других. Возможно, развратное поведение представляется ему самым подобающим…
Нет. Это невозможно. Так не должно быть.
Губы Филдинга тронула легкая улыбка.
– Я уверен, что Кэролайн сумеет мягко дать ему отпор, если он злоупотребит гостеприимством. Но я благодарен вам за беспокойство о ее репутации. Очень рад, что вы тоже участвуете в чаепитиях, поскольку никто в таком случае не сможет сказать о ней плохого слова. Доброго вам дня, – пожелал он и, кивнув на прощанье, пошел дальше, продолжив путь к перекрестку, где, по-видимому, собирался нанять двуколку.
Старая дама осталась на тротуаре в одиночестве, разъяренная и пораженная. Но это была временная неудача. Безусловно, лишь временное затруднение! Она не может позволить себе отступить. Сэмюэль Эллисон может стать постоянным гостем в их доме, и в один из последующих визитов он в конце концов ляпнет все-таки какую-то сомнительную глупость, а Кэролайн, уцепившись за нее, начнет копаться в прошлом, пока не доберется до правды, – и тогда мир рухнет; в нем не останется уже ничего, никакой благонадежной чистоты, никакого света, ничего, кроме всепоглощающего мрака.
Пожилая женщина вяло побрела обратно к дому, поднялась по ступеням крыльца и вошла в холл. Ее переполняли тревожные мысли. Первой попытки оказалось недостаточно. Она слишком деликатничала, говорила намеками, не обвиняя никого, кроме Сэмюэля Эллисона, вот и потерпела неудачу.
Пройдя в холле мимо служанки, миссис Эллисон заметила в ее руках одну из новомодных подметальных машин. В былые времена за порядком в доме следили с полдюжины служанок, и ковры два-три раза в неделю посыпались влажным спитым чаем, после чего подметались и выбивались. Тогда хозяйство вели на должном уровне!
Поднявшись по лестнице, Мария удалилась в свою комнату и плотно закрыла дверь. Она поняла, что должна серьезно все обдумать в одиночестве. Время поджимало. Именно сегодня необходимо было осуществить весь план. Очередной визит новоявленного родственника мог привести к самым гибельным последствиям.
Ей удалось придумать еще лишь один способ, исключавший дальнейшие визиты в дом Сэмюэля Эллисона. Если Джошуа не хотел ничего понимать или не поверил ей, то ему необходимо представить все в таком свете, чтобы он не мог не поверить. Его тупость не оставила Марии выбора. Вопрос только в том, как все лучше устроить. Необходимо тщательно обдумать все детали. Она не могла позволить себе никаких ошибок. Утренний разговор с Филдингом закончился неудачей, но вторая попытка не должна дать осечки ни в коем случае. Необходимо любой ценой добиться успеха.
Миссис Эллисон устроилась в кресле возле окна, освещенного осенним солнцем, и продумала свои действия до малейших подробностей. Необходимо было точно рассчитать время. Она понимала, чего это ей может стоить – и раскаяние могло обойтись очень дорого. Если Джошуа бросит Кэролайн, ее репутация будет погублена и она останется одинокой, без средств к существованию, но Эмили, конечно, позаботится о том, чтобы мать не осталась бездомной. Кэролайн будет вполне обеспечена. И если она переберется жить в Эшворд-холл, то их с Марией совместная жизнь будет малоприятной, хотя там достаточно места, чтобы обе они могли избежать встреч друг с другом. А в случае необходимости одна из них могла переехать в загородное поместье. Вероятно, туда отправится Кэролайн, поскольку общество ее отвергнет. Жаль, конечно, миссис Эллисон вовсе не хотелось такого скандала, но иначе… Вопрос выживания сделал его необходимым. Иного действенного решения она придумать не смогла.
И приступить к его осуществлению надо незамедлительно. Долгие раздумья ослабляют решимость. На этот раз все необходимо спланировать точно: отправить нужные послания, написанные аккуратным, но неразборчивым старческим почерком, однако рука у нее не дрогнет, иначе будущего у нее не будет. Она уже выяснила планы Кэролайн на ближайшие два дня. Сегодня вечером миссис Филдинг останется дома, а Джошуа задержится на репетиции. Идеальное стечение обстоятельств, точно специально для претворения в жизнь ее замысла!
И Мария принялась сочинять первое письмо.
Дорогой Сэмюэль!
Вряд ли Вы в полной мере представляете, какое удовольствие доставляет мне общение с Вами и Ваше дружеское расположение ко мне. Вы обогатили мою жизнь такими красками, о каких я и не мечтала. Ваши истории об Америке не только волнующи – Вы умеете подмечать красоту там, где другие люди могут ничего не заметить, обладаете таким редким чувством и даром сочувствия, что Вам удалось открыть для меня новые ценности жизни, о которых я едва ли даже подозревала…
Не переборщила ли она с лестью? Или надо писать еще откровеннее? Сумеет ли он понять все, как надо? За долгие годы семейной жизни Марии частенько приходилось видеть почерк Кэролайн на хозяйственных счетах и приглашениях, поэтому подделка получилась у нее легко. Они никогда не писали писем друг другу – случая не представилось, – так что стиль ей пришлось изобретать. Но с другой стороны, Кэролайн никогда не писала и Сэмюэлю Эллисону, поэтому тот не мог заметить разницу.
Он не должен ошибиться в притязаниях Кэролайн. Нельзя оставить ему ни малейших сомнений, иначе план Марии провалится. У нее есть всего лишь один шанс. Тут уж либо пан, либо пропал.
Она продолжила:
Вам, конечно, захочется поездить по стране, ознакомиться с красотами Англии, но пока Вы еще в Лондоне, мне хотелось бы, чтобы Вы навещали нас почаще, в любое удобное для Вас время. Когда Вы вернетесь в Нью-Йорк, мне будет безмерно не хватать Вас. Жизнь моя опять станет ужасно прозаичной…
Пожалуй, это достаточно навязчиво даже для американца?
Прошу Вас, приходите к нам в гости, часам к пяти, если сможете. Я понимаю, что веду себя с непристойной навязчивостью, но мне кажется, что только с Вами я могу быть полностью откровенной. Вы – наш родственник, связующее звено с тем прошлым, которое для меня закончилось окончательно и бесповоротно. У нас с Вами так много общего, и никому другому этого не понять. Как Вы могли заметить – и я уверена, что заметили, – я нахожу разговоры с моей свекровью затруднительными, если только они не касаются каких-то пустяков…
Стоит ли подбавить о духовном одиночестве? Нет. И так все ясно. Письмо не должно казаться истеричным, чтобы не отпугнуть его, а этого миссис Эллисон как раз желала меньше всего, если тут вообще можно было говорить о желании. Мария вообще сомневалась, что у нее остались возможности для желаний. Есть только один последний шанс, на карту поставлена жизнь. Либо победа, либо сокрушительное поражение.
