Томас просмотрел очередную дюжину или немного больше подобных открыток. Он уже почти добрался до дна пачки, когда вновь увидел знакомый образ, и подавленный вздох Сэмюэля подсказал ему, что тот тоже мгновенно узнал увиденное.
Сесиль Антрим в зеленом бархатном платье лежала на спине в плоскодонке, окруженная плавающими цветами. Ее ноги были полусогнуты в коленях, а запястья и лодыжки, очевидно, прикованы к бортам лодки. Очередная пародия на Офелию наводила на мысль о том, что скованность цепями действует возбуждающе, а страстное, оживленное выражение лица натурщицы явно свидетельствовало о приближении экстаза.
– Какая мерзость! – всхлипнув, воскликнул Телман. – Как может женщине нравиться такого рода обхождение?! – Инспектор возмущенно взглянул на Питта. – И на какого рода фантазии это должно навести мужчину? – Он ткнул своим тощим пальцем в эту глянцевую открытку. – Увидев такое, мужчина может подумать… Бог знает что! Ну, скажите же мне, как он поступит?
– Трудно сказать, – спокойно произнес супер-интендант. – Возможно, он подумает, что женщинам нравится такого рода затеи…
– Вот именно! – Голос Сэмюэля сорвался на писк. – Отвратительно. Это надо запретить! Что может случиться, если какой-то молодой парень придет к такой мысли?
– Я не предлагаю их молодым людям, – мгновенно вмешался Ансворт. – Такого рода ассортимент – только для избранных клиентов, которых я хорошо знаю.
Питт развернулся к нему. Его глаза горели, голос звенел от гнева.
– И несомненно, вы отлично знаете, что они делают с ними, не так ли? Вам известно, что каждый из них, надежно прикрываясь маской здравомыслящей и ответственной персоны, обходится со своей собственной женой как с драгоценной подругой, как с благородной леди, как с матерью своих детей? – Его голос невольно звучал все громче. – Разве никто из них, взлелеяв на вашей продукции свои изощренные мечты, никогда не попробует воплотить их в жизнь? Никто никогда не продаст их любопытным и несведущим юнцам, которые даже не знают, как выглядит обнаженная женщина, хотя и жаждут приобщиться к такому знанию?
С удивительной остротой Томасу вспомнилось пробуждение собственного любопытства, собственных эротических образов, осмысление безграничных, ужасающих и чудесных возможностей.
– Ну, нет… вот еще… – залепетал торговец. – Не можете же вы возложить на меня ответственность за… разве я сторож брату моему?
[38]
– Тем лучше для него! Вашими заботами он прямехонько скатился бы на дурную дорожку, где разрушил бы все, что подвернется ему под руку, потеряв веру в возможность достойной жизни… Нет, мистер Ансворт, вероятно, люди вроде нас с инспектором Телманом являются сторожами братьев наших, и именно сейчас нам придется заняться этим благим делом. У вас есть выбор. Либо вы даете нам список ваших клиентов, покупавших у вас эти фотографии… полный список…
Продавец яростно замотал головой.
– Либо, – угрожающе продолжил Питт, – я делаю вывод, что вы содержите их ради своего собственного удовольствия, а поскольку одна из открыток является доказательством убийства, то вы защищаете человека, совершившего его…
Ансворт охнул и в ужасе замахал руками.
– Либо вы сами совершили его, – закончил супер-интендант. – Так как мы поступим?
– Я… э-э… я… – Торговец скрипнул зубами. – Я дам вам список. Но вы погубите меня! Из-за вас я попаду в работный дом!
– Очень надеюсь… это пойдет вам на пользу, – бросил Питт.
Ансворт стрельнул в него злобным взглядом, но сходил за листком бумаги, пером и чернилами и настрочил для полицейских длинный список имен, хотя и без адресов.
Просмотрев фамилии, Томас не нашел ни одной знакомой. Он мог также получить список членов фотоклуба и сравнить их, хотя почти не надеялся, что в них обнаружится хоть одно совпадение.
– Расскажите мне о каждом из этих людей, – сурово приказал он Ансворту.
Тот недоумевающе покачал головой.
– Они просто клиенты. Покупают открытки. Что я могу знать о них?
– Очень многое, – ответил суперинтендант, не сводя с него взгляда. – Если б вы ничего о них не знали, то не рискнули бы продать им подобные открытки. И мне нужен также список людей, поставлявших вам эти фотографии, – он пристально следил за выражением лица Ансворта. – А прежде чем вы опять начнете юлить, учтите, что одна из этих открыток привела к убийству Кэткарта. Убийца видел ее и расположил труп Кэткарта точно в таком же месте и в той же позе. – Он удовлетворенно заметил, как сильно побледнел продавец и как заблестел от пота его лоб. – В простое совпадение поверить трудно, – продолжил полицейский, – особенно потому, что фотографию эту сделал сам Кэткарт. Мне необходимо знать, кто еще видел ее. Вы поняли меня, мистер Ансворт? Вы являетесь ключом к убийству, которое я намерен раскрыть. Можете сообщить мне все сейчас… либо я прикрою вашу лавочку до тех пор, пока вы не поумнеете. Какой вариант вам больше нравится?
Торговец взглянул на Томаса с ненавистью, прищурив горевшие мрачным огнем глаза.
– Скажите мне, какая фотография заинтересовала вас, и я сообщу вам, кто принес ее и кому я продавал ее, – неохотно проворчал он.
Питт показал на фотографию Сесиль Антрим в лодке.
– Ах… Ну, как вы сами сказали, Кэткарт мне ее и принес.
– Исключительное право? – спросил суперинтендант.
– Что? – попытался потянуть время Ансворт.
– Вам предоставили исключительное право на эту фотографию? – резко спросил Питт.
– Об этом можно только мечтать! Конечно, нет.
Продавец открыток опять солгал. Томас понял это по его мгновенно застывшему напряженному взгляду.
– Понятно. И вы, разумеется, не знаете имен других торговцев, которые могли приобрести эту фотографию, поскольку сами не могли продать ее им? – подыграл ему Питт.
Ансворт опять замялся и переступил с ноги на ногу.
– Верно, – ответил он.
– Тогда скажите мне все, что знаете о тех людях, которым вы ее продали.
– Это же займет целый день! – запротестовал торговец.
– Возможно, – согласился Томас, – но мы с инспектором Телманом располагаем временем.
– Может, вы, черт побери, и располагаете, а я – нет. Мне надо на жизнь зарабатывать!
– Тогда вам, по-моему, лучше поскорее все вспомнить, не тратя ваше драгоценное время на споры, – резонно заметил Питт.
И хотя лавка закрылась на те несколько часов, что они провели в верхней комнатенке, полицейским не удалось узнать, казалось бы, ничего полезного для продвижения расследования убийства Кэткарта. Они покинули лавку, когда уже сгустились сумерки, и в тяжелых подавленных чувствах вышли на освещенную газовыми фонарями улицу.
Телман сделал глубокий вдох, словно этот туманный воздух – с его легкой сыростью мокрых мостовых, запахами лошадей и копоти дымоходов – был все-таки чище затхлой порочной атмосферы лавки Ансворта.
