– Если так, то вроде все честно излагает. Но ее все равно казнят, никто даже слушать не станет.
– Тогда свяжи ей руки и привяжи в нашей повозке. Пока…
Сама мысль, что это знакомое как бы тело станет безжизненным куском мяса, мне претила совершенно. Не мог я ее отдать на растерзание обозленным, еще недавно побывавшим в плену людям. Понимал прекрасно, что взваливаю на свои плечи страшную обузу, но ничего не мог с собой поделать. Да и справедливость не позволяла презирать человека, которого бандиты заставили на себя работать силой и шантажом.
Пока Кабан выполнял мое поручение, я неспешно проехался по полю боя. Точнее, мне показалось весьма полезным осмотреть места взрывов моих эрги’сов. Вот я и смотрел. Чего там скрывать, итоги радовали, впечатляли. Это если абстрагироваться от кровавой кашицы, зловонных кишок и раскиданных вокруг конечностей. А они меня сегодня как-то все на тошноту подталкивали. Вчера таких позывов не было, а тут чего-то развезло, словно новобранца в первом бою.
Отвлекли вначале трое добровольных помощников, несущих в руках трофейное, собранное вокруг трупов, оружие. Что-то спросили, и я скорей догадался, что спрашивают «Куда это все складывать?». Ткнул мечом в сторону повозки, пусть Кабан разбирается.
Одна пара бывших пленных вдруг вынесла на меня, точнее, выволокла за ноги засевшего мне в памяти щитоносца. Того самого, что бросился на меня, словно берсерк. Вначале что-то быстро пролопотали, я, естественно, ничего не понял. Но, видимо, экстренные жизненные ситуации не только мне помогают лучше соображать. Додумались и незнакомцы, что я ничего не понимаю или не слышу, и перешли на жесты.
И я наконец понял, что их смутило в беспамятном воине. Тот оказался на цепи! Она его опоясывала вокруг пояса и груди, словно постромки грудничка, и тянулась к вбитому среди камней здоровенному клину. Самому такой стопор никак не выбить без специального молота и второго клина. Да и цепь оказалась непростой, попытки ее перерубить найденными мечами привели к излому одного и зазубриванию иной парочки.
Мне стало жутко интересно. Раб, что ли? Не мог себе даже представить, чтобы тати пытались таким способом заставить сражаться на своей стороне пойманного в плен воина. Помощники пытались мне что-то втолковать, но я их оборвал, указывая жестами:
– Расковать. И нести на руках, а не волочь – к повозке.
Затем оглядел самый дальний взрыв среди группы деревьев, зафиксировал что полагалось, прикинул, в какой точке следовало взрыв произвести для большей бризантности, и наконец поехал в сторону повозки.
Как ни странно, караван к тому времени даже в пределах видимости еще не появился. Зато спасенные мною люди показывали чудеса трудолюбия, старания, уважительности и чуть ли не угодничества. Как потом выяснилось, по местным законам спасителей от разбойников благодарили третьей частью всего имущества и всеми трофеями с поля боя. В моем случае можно было и половину смело требовать. Вот народ и старался в поте лица, чтобы свое добро не оскудело.
И пока я возвращался к повозке, впору было кричать издалека: «Вертай все взад! – а мысленно ругаться: – Еловая жизнь, мужики! Зачем же так палку перегибать-то?!»
Оружия громоздилась куча. Разного шмотья и предметов – две кучи. Полтора десятка коней под отличными седлами. Вполне приличная повозка, запряженная двумя меринами, – видимо, из обоза самих разбойников. И четыре воина, одному из которых оказывали помощь – делали перевязку. Двоих уже отпаивали водой, а четвертого пытались привести в сознание.
Щитоносца я узнал сразу. Да и цепь у него оставалась на теле. Длинный кусок остальной просто лежал в мотке рядом. Двоих копьеносцев тоже опознал. И почему-то цепи у них на телах меня не удивили. Тоже рабы? Уже присматриваясь к последнему, самому окровавленному, заранее представлял себе отчаянного лучника. И не ошибся. Оказывается, выжил счастливчик. Брошенное мною копье вырвало доспехи у него на боку, скользнуло по телу, разорвав кожу и сломав два ребра. Вот болью от удара и сломало сидящего на цепи «эльфа». Он выживет, если не умрет от кровопотери.
Но я сначала потребовал от магистра объяснений:
– Что это за рабы на цепях? Чай, тут не галеры пиратские.
– Ну так здесь и не мир Трех Щитов! – логично заметил Кабан. – Чего только тати да некоторые титулованные мрази не вытворяют. Как угодно изгаляются, лишь бы человека запугать и на себя заставить работать. Не знаю, какая сволочь первой такое придумала, но подобное «воспитание рабов» у нас уже много веков практикуется.
– То есть это – люди честные и порядочные?
– Ну да. – Мой попутчик уже успел наслушаться от очевидцев о моих подвигах. – Скорей всего, нормальные люди и принципиальные. Вряд ли они караванщиков убивали бы, а вот с Колдуном Смерти можно и сразиться в последнем бою.
Услышав такое, я поспешил к лучнику, которому все никак не могли остановить кровь, – сломанные ребра мешали. Отстранив настороженных женщин, я приложил ладони к ране и довольно осторожно попытался вначале вправить сломанные кости, потом слегка их закрепить. Ну и напоследок срастил края разорванной кожи.
Финал моей целительской деятельности ознаменовался глубоким вздохом и восторженным шепотом:
– Ангел с Небесного плато! – «Ангел» звучало идентично поморскому, а вот про плато и его название на местном я сразу запоминал. Только не понял: это на кого так молиться начинают?
Оглянулся. Вокруг, помимо пяти женщин, еще десяток очевидцев. Ну и бывшие рабы на меня смотрят не просто как на избавителя от рабства. Все уже в сознании, все трое на ногах. И Гулшар рядом стоит с круглыми глазами. Пришлось с нее и начинать:
– Почему не связана? – Тотчас Кабан позвал девушку и начал ей связывать руки – подчеркнуто демонстративно, показательно. Потом привязал спиной к повозке. Хотя я сам сразу же пожалел о таком распоряжении, стоило только слезам потечь по девичьим щечкам.
При этом мой помощник не молчал, а сердитыми окриками гнал собирающуюся толпу на продолжение работ. Судя по всему, еще и о приближающемся караване напомнил. А там воинской охраны человек тридцать, если не сорок. Уж они точно постараются мародерством заняться на поле боя, а то и некоторые итоги победы на свой счет переписать. И хоть Колдун Смерти – вот он, никуда не делся (или Ангел Небесного плато?), лучше все свои средства передвижения вместе с добром вывести на дорогу заранее и как можно быстрее приготовиться к дальнейшему движению.
А я опять принялся консультироваться с магистром:
– Как думаешь, можно этих четверых на службу взять?
– Сдурел, что ли?! Да они теперь сами добровольно обязаны тебе месяца три отслужить.
– Это уже не будет «добровольно».
– Верно! Это считается великой честью и святой обязанностью! – горячился мой проводник и первый помощник в данном мире. – Ибо сказано в самых древних законах: «Да отсохнет рука берущего плату от своего спасителя! Да проклянут его все предки и не будет у него больше потомства, коль не отблагодарит он своего спасителя тремя месяцами честной и беспорочной службы!»
