Рэм вошел в дом, скромно остановился в прихожей и замер, выжидательно уставившись на меня.
– Что встал столбом, пошли, – пришлось повторить приглашение.
Мы прошли на веранду, где нам удобнее было бы провести эксперимент.
Красавчег, завидев Парадокса, приветствовал его стаканом виски, поднятым вверх.
– Ты был на всех самых важных событиях последних дней? – спросил я.
– Так точно.
– И возле колеса обозрения был? – спросил Красавчег.
– Был.
– И на улице Вязов?
– И там тоже.
– Хорошо. Тогда ты должен показать нам события последних дней, – потребовал я. – Подбрось и выбрось, и постарайся ничего не пропустить.
Рэм Парадокс потому работал на полицию, что был естественным и незаменимым киноаппаратом, этакой живой видео камерой с функцией пост-показа. Он не просто запомнил события и места, где оказывался, но и мог показывать их окружающим людям, так что они видели все с эффектом присутствия и личного участия. Он мог замедлять показ событий, останавливать на каких-то моментах, приближать и удалять картинку. И при этом он был надежнее, чем любая видеокамера, потому что восстанавливал место происшествия во всех деталях.
Мы просмотрели события с трех мест происшествия: колесо обозрения, улица Вязов, бычье сердце. Потом посмотрели еще одно событие с невидимой паутиной. После этого я попросил еще раз прокрутить события, и когда показ закончился, мы знали, кто предположительно развлекался на улицах Большого Истока, шалил в меру своих сил и воспитания.
– Это мальчик, – сказал я потрясенно. – Подбрось да выбрось.
– Маленький мальчик. Лет семи, – добавил Красавчег. – И я его раньше никогда не видел.
* * *
– Что будем делать, преподобный? – спросил Красавчег, когда Рэм Парадокс покинул мой дом.
– Для начала образ мальчугана надо пробить по базе жителей Большого Истока.
– Сейчас уже делают. Я приказал Джеку Брауну заняться этим.
– Отлично. Если все эти события дела рук одного мальчика, то он силен. Очень силен. Настолько сильного альтера у нас еще не встречалось…
– Это меня и беспокоит, как мы справимся… Объяснить ему что делать, то или иное нельзя, похоже не выйдет, надо его как-то обезоружить, вырубить что-ли…
– Подбрось и выбрось, бить детей это не педагогично.
– А бить альтеров очень даже, если они по-другому не понимают. К тому же мы его сильно бить не будем, чуть приласкаем.
– А ты подумал, кто может это сделать? Мальчик любого в клочки разметает, или в насекомое обратит. У нас же на районе настоящий волшебник завелся, не отдающий отчет своим силам, – сказал я.
– О, черт. Эпическая сила, это очень плохо. Что же мы делать будем?
Красавчег огорчился, черты его лица разгладились, превращая его в грустное страшилище.
– Подбрось и выбрось, есть у меня одна мыслишка.
Телефон Ника зазвонил. Несколько минут он разговаривал, а когда повесил трубку, сообщил:
– Мальчик среди граждан Большого Истока не зарегистрирован.
– Что это значит?
– Он не наш. Он пришлый. Откуда? Кто он? Вот в чем загадка?
– Возможно, я смогу это узнать, если поработаю с ним. Но для этого нам нужно поймать его. Поехали, времени нет, – сказал я, поднимаясь из кресла.
– Куда едем?
– К Диме Стекляшке. Он очень не вовремя завязал с выпивкой.
* * *
Стекляшка жил в старом доме на Гремучей улице, на другом конце Большого Истока. Обычно в это время суток он прохлаждается где-то на улице, совершает экскурсию по барам и кафешкам пока не станет совсем невидимым, но в свете последних событий я все же решил его проверить на квартире. Если он до сих пор не развязал галстук, то что ему делать в злачных заведениях. По дороге мы заглянули в магазин и купили три бутылки водки. Без этого зелья нам сегодня не обойтись.
Квартира Стекляшки находилась на последнем шестом этаже. Лифта в доме не было, а подъезд был загажен, словно его оккупировала целая стая бомжей, которых у нас на Большом Истоке отродясь не водилось. Ничего удивительного, на этой улице живут неблагополучные личности, находящиеся на особом счету у кентавров. Стекляшка к ним тоже относился.
Он открыл дверь сразу, хотя звонок не работал, и нам пришлось стучать. Выглядел устало и печально, но заметил меня и лицо его прояснилось.
– Преподобный, какими судьбами. Уж никак не ожидал вас увидеть у себя. Прибрался бы.
Он пропустил нас в квартиру. И я оценил размер грядущей приборки. Чтобы навести здесь порядок, проще устроить пожар, чтобы весь ненужный хлам вместе с грязью сгорел.
– Присаживайтесь, – гостеприимно предложил Дима.
Я окинул взглядом комнату, но места куда можно было приземлиться не нашел. Два табурета были завалены какими-то старыми газетами, да грязной одеждой хозяина конуры, на кровати ворох одеял и подушек, было видно что он только что оттуда выбрался, на столе грязная посуда, пепельница полная окурков и пустая банка из-под селедки, только винный соус и остался.
В комнате царил сумрак из-за плотно зашторенных окон.
Заметив наше замешательство, Дима свалил весь хлам с табуреток себе на кровать и показал на них. Мол, безопасно. Я заставил себя сесть, разговор предстоял серьезный. Убедить Стекляшку покончить с завязкой, задача не из легких. Если Дима что-то для себя решил, то будет стоять до последнего. Аргументы, чтобы его переубедить, должны быть железными, ну или по-крайней мере чугунными. Иначе все напрасно. Даже мой талант не поможет.
Я вкратце рассказал о событиях последних дней, обо всех чудесах, что творились на улицах Большого Истока. Стекляшка ничего об этом не знал. Он все время провел дома, попивая минеральную воду, остатки упаковки еще стояли возле батареи, и читая старые газеты. Дима регулярно покупал все газеты с Большой земли и местное издание, но никогда их не читал, складывал дома стопками. До той поры, пока не завязывал с выпивкой, тогда видно от накатывающей на него депрессии он углублялся в прессу и прочитывал за раз все выпуски, при этом не пропуская ни одной статьи. Была за ним такая особенность.
– Зачем вы мне все это рассказываете, преподобный? – спросил он, с подозрением косясь то на меня, то на Красавчега.
Ник скривился, пытаясь придать лицу самое обворожительное выражение.
– Я еще не успел тебе сказать, что за всеми этими событиями стоит маленький мальчик. Он не местный. Кто такой? Нам еще предстоит узнать. По всей видимости он проказничает. Пока это рабочая версия.
– Ну а я тут при чем?
– Мы знаем кто виновник всех происшествия, нам надо его задержать. Но беда в том, что подобраться к нему безнаказанно не удастся. Мальчик любого по кирпичикам разберет, если заподозрит неладное.
