– Я запустил кентавров в город. Они подключат всех информаторов. К вечеру мы должны получить след, – сказал Красавчег.
– Кентавры. Это вы про что? – удивился Люциус Гракх.
– Кентаврами у нас народ зовет полицейских, – пояснил Джек Браун.
– Ну у вас все как не у людей, – сказал инквизитор. – Пока ваши кентавры копают землю, а не перекусить ли нам. Я голоден так, что могу съесть живьем слона.
– Не извольте беспокоиться. Это легко можно устроить, – обрадовался Красавчег.
* * *
Если вдуматься, инквизитор мужик хороший. Только вот вдумываться не хотелось. Побыстрей бы он отчалил на Большую землю, и забыл о нашем существовании. В его присутствии даже стол начинал нервничать, чего уж говорить об остальных альтерах, которые шли в ресторан «Магнолия», только для того чтобы полюбоваться на инквизитора. Те кто родился на Большом Истоке никогда их в живую не видели, только на картинках. Даже Дима Стекляшка специально убрался до пьяной икоты, чтобы сделаться невидимым, безнаказанно сидеть за соседним столиком и пялиться в наглую на поедающего греческий салат инквизитора.
Но Люциуса Гракха это не напрягало. Он методично поедал салатные листья, измазанные сыром фета.
– Доброго вам дня преподобный, – в ресторан вошел Цер Хаос и сел за соседний столик рядом с Димой Стекляшкой.
– Какие наши действия? – спросил Люциус Гракх, отрываясь от тарелки с салатом.
– Навестим главу миграционной службы, кто как не он должен знать обо всех нелегалах на Большом Истоке, – предложил Ник Красавчег.
– Это без меня. У меня дела в Храме, требующие моего присутствия, – сказал я.
Чем вызвал подозрительный взгляд инквизитора.
– Что же вы, преподобный, отлыниваете от расследования? – спросил он.
– У меня есть и другие обязательства. А уж у Таможни вы справитесь как-нибудь без меня. Позвольте откланяться. Дел по горло.
Я поднялся из-за стола, поклонился в знак уважения и направился на выход.
В спину мне понеслось:
– Узнаю, что вы без меня что-то проворачиваете, накажу по всей строгости закона.
* * *
До встречи с Херувимом в «Зажигалке» еще было полно времени. В Храме меня сегодня не ждут, и я отправился домой. Со стаканчиком виски и сигарой я расположился на веранде в любимом кресле. Требовалась небольшая пауза, для того чтобы подумать и решить, как быть дальше.
Приятный денек. Солнышко припекает, не смотря на царившую осень. Инквизитор на районе, пропавший человек так и не нашелся, в перспективе высадка армии инквизиции и полная тотальная проверка всего, всего, всего. Но ничто не могло омрачить прекрасное настроение и отменить уютное солнышко.
Я пригубил виски и закрыл глаза.
Теперь за дело. Всю дорогу меня смущала одна мысль. Даже не мысль, а подозрение. И оно касалось Люциуса Гракха. Что-то не давало мне покоя. Понять бы еще что. Возможно мне просто не нравился этот Люциус. Ну, что грешить против истины, совсем не нравился. Наглый тип, самоуверенный, но при этом какой-то глуповатый что ли. Он очень легко повелся на нашу уловку и отправился с Джеком Брауном по злачным местам. В то же время от него нет никакого толка. Вернулся, устроил разнос и отправился обедать. Сам никаких версий и предположений не имеет, только наблюдает куда ветер дует и следует по ветру. Ни человек, а прилипала, паразит.
Я и не заметил, как за этими мыслями задремал. Подбрось и выбрось, нашел тоже время. Разбудил меня настойчивый звонок во входную дверь.
Допив залпом виски, я задымил сигару и направился открывать.
На пороге стоял незнакомый мне человек.
– Вы ищите меня. Я – Сергей Ковалев.
Вот так поворот событий. Кажется, я к такому не был готов. Захотелось виски.
– Проходите, – посторонился я, впуская его в дом.
Ни говоря ни слова, я проводил его на веранду, предложил одно из кресел и стакан виски. После чего наполнил два стакана и воскликнул:
– Подбрось и выбрось, но как? Как это возможно? Большая часть кентавров Большого Истока ищет вас по всему городу, а вы заглянули ко мне в гости, словно ничего не происходит.
– Это сложно объяснить, – задумчиво произнес Ковалев.
Он словно вглядывался в себя, и то что видел ему не нравилось.
– А вы попробуйте, может и получится, – предложил я.
– Собственно, я никуда не пропадал.
– А как же письмо жене, ее обращение в инквизицию? – удивился я.
– Я и женат никогда не был. Все это обман, способ заставить вас выдать меня на Большую Землю.
– Подбрось и выбрось, а как же инквизитор?
– Уверяю вас, инквизитор самый настоящий. Только он не собирается возвращать меня назад. И прибыл он не по заявлению моей псевдожены. Совсем нет. У него куда более серьезные основания для моего ареста. И на Исток попал я не случайно. Я спасался бегством и добрые люди помогли мне.
– Начнем по порядку. Чем ты так провинился, что за тобой охотится целый инквизитор? И к тому же он готов ради тебя залезть в наше болото?
Ковалев замялся, было видно что ему несколько неудобно, но все же признался.
– Я частушки писать люблю. Всякие сатирически стишки.
– Не понял в чем юмор. К нам это какое отношение имеет? – удивился я.
Виски в стакане закончилось, и я с удовольствием плеснул себе еще на два пальца.
– У меня частушки злые получаются. Они не нравятся людям, которые управляют нами. Им они очень не нравятся, и они решили, что будет проще если меня объявят сумасшедшим и поместят в соответствующее учреждение.
– Не понимаю, как кому-то могут помешать стихи.
В моей голове это совершенно не помещалось.
– Ну вот я недавно к примеру написал.
Ковалев откашлялся, словно собирался исполнить серенаду, и с злостью в голосе прочитал:
Потрясают яйцами в эфире
Наши господа-политиканы.
Невозможно стало в этом мире
Жить без запотевшего стакана.
– Это все? – уточнил я.
– Все.
– Точно все?
– Прямо совсем все, – заявил Ковалев.
– Тогда я совершенно не понимаю, в чем тут проблема. Стишки так себе. Кого они могут напугать?
– Я знаю, что стишки так себе. Но дело в том, что они сбываются. Вот стоит мне так написать, как правда один из наших политиков разделся в прямом эфире на телевидении, потряс своим хозяйством и немедленно потребовал себе выпить.
– Подбрось да выбрось, – удивился я. – Так вы же альтер. Один из нас. И часто это с вами?
– Да почти всегда. Раз по десять в месяц, когда вдохновение находит. Я даже с места переезжал на другое, чтобы не успеть надоесть. Но очень быстро меня вычисляли, и пытались поймать. Я работал на вполне мирных профессиях: грузчик там, мойщик посуды в ресторане. Но рифмы так и роились в голове. Так и роились.
