Он притворился, что ничего не слышит.
— Утром ты совсем по-другому говорила.
Сара закатила глаза к небу. Пара предложений, произнесенных сегодня утром за чашкой чая с тостом и джемом: она сразу поняла, что он ей их припомнит. Почему, ради всего святого, Крис всегда цепляется за какие-то мелочи, но не помнит самого главного?
— Сегодня утром я сказала, что если ты поедешь со мной на вечер, я бы хотела, чтобы ты сел за руль, чтобы я могла выпить. Ради разнообразия. Но если это тебя так разозлило, Крис, тогда я сяду за руль. Не хочу, чтобы ты… — Сара замолкла, чувствуя, что бледнеет. Она поняла, что нечаянно подошла слишком близко к краю пропасти и чуть было не сказала грубость, которая попадет в анналы истории и будет возникать при каждой будущей ссоре, много и много раз.
Крис тоже это заметил и торжествующе наклонился вперед.
— Не хочешь, чтобы я что?
От него пахло потом и сажей, он был небрит. Это было ничуть не сексуально, и ничто в его внешнем виде даже отдаленно не напоминало пиратские фантазии, которые все еще хранила ее память. Под его подбородком намертво въелась маслянистая грязь, от челюсти до курчавых темных волос, видневшихся в вороте футболки. Похоже, грязь была там уже давно.
Она ничего не ответила.
— Не хочешь, чтобы я что, Сара? Позорил тебя перед твоими утонченными дружками-художниками? Перед викарием? Слащавыми дамочками из благотворительного комитета? Долбаным струнным квартетом?
Сара отступила на шаг назад, пораженная ненавистью в голосе Криса.
— Нет, дело вовсе не в этом. Какой дьявол в тебя вселился? Я не хочу, чтобы ты напивался, вот и все, — ответила она как можно более ровным и благоразумным тоном.
Он растянул губы в некоем подобии улыбки.
— О, значит, все так просто?
Сара расправила плечи, одернула рукава и отвела взгляд, пытаясь освободиться от его тягостного воздействия.
— Я не желаю продолжать этот разговор, Крис. Если не хочешь ехать со мной, ради бога. Может, поедем?
Он посмотрел на часы.
— Ты же сказала, что у нас куча времени.
— Да, если бы ты собрался ехать со мной, но если ты не поедешь, мне пора выходить. Мы с Лизой договорились встретиться в пабе.
Крис кивнул.
— Я ненадолго. — Он вынул из заднего кармана тряпку и направился к выходу.
— Ты куда это?
— Проверить масло и воду в фургоне.
— Но я думала, мы возьмем мою машину.
— Я обещал по пути забросить Барри панели для изгороди.
— Но дом Барри и художественный центр вообще в противоположных концах города!
Они будто играли в какой-то странный теннис — без правил, где Крис, ни на минуту не сомневаясь, отбивал ее мячи с жутковатым животным чутьем, так, что каждый мяч пролетал в каком-то миллиметре от нее.
Он взял куртку и открыл дверь черного хода.
— Мы быстро загрузим панели в фургон. Позови Мэтью, о’кей? Пусть поможет мне носить доски. О, и на твоем месте я бы взял какую-нибудь подстилку, сиденья в фургоне ужасно грязные.
Это была безжалостная игра. Сара почувствовала, как остатки самообладания и спокойствия улетучиваются без следа.
— Кстати, у тебя колготки порвались.
Один — ноль в пользу Криса.
Сара повернулась и поплелась наверх. У двери прихожей она задержалась на пару секунд, глядя на спину Криса. Ее существо медленно переполняла чудовищная ледяная злоба.
С вечера понедельника Дженни Бек разболтала свою историю всем, кто не ленился слушать. Теперь это уже ни для кого не было секретом. С тех пор, как Тони сбежал с блондиночкой, Дженни по четвергам обычно ходила с подругами в паб, иногда — в боулинг-автомат, в кино или китайскую забегаловку.
К сожалению, стараясь приукрасить реальность, Дженни растрезвонила куче народу, что на четверг у них с Крисом запланирован пылкий вечер страсти или, возможно, романтический ужин в ресторане, поэтому теперь она застряла дома и никуда не могла выйти.
Питер уехал в город на велосипеде, дома было тихо и пусто, по телевизору не было ничего интересного. Подстригать лужайку было совсем неохота. Дженни взглянула на телефон: один раз, два. Какого черта? Сняла трубку и набрала номер Криса Коулбрука. Забавно, до прошлого уикенда она думала об этом номере как о телефоне Сары.
— Привет, папа дома? — беззаботным, спокойным голосом произнесла она.
— Не-а, — ответил Джек. — Повез маму на какую-то вечеринку в новый художественный центр. Сказал, что не задержится. Хотите, я скажу, чтобы он вам перезвонил?
Дженни заколебалась, задумавшись, стоит ли оставлять все на волю случая. Ей вообще было как-то не по себе звонить им домой, и темный уголок в ее мозгу до сих пор придумывал сотни оправданий на случай, если бы Сара взяла трубку.
— Ему что-нибудь передать? — настаивал Джек.
Она поразмышляла еще пару секунд. Что, если Крис ей не перезвонит, что, если он мучается от чувства вины, сожаления и угрызений совести? Что, если она вообще его не интересует и он не позвонил, потому что не знает, как в этом признаться? Что, если он приехал домой и все выложил Саре? Что, если Дженни вообще все привиделось? Стоит ли рисковать?
— Пит дома? — спросил Джек, прерывая ход ее мыслей.
— Нет. Поехал в город на велосипеде.
— Понятно.
Она чувствовала, что у Джека пропадает интерес. Надо действовать немедленно, а то момент будет потерян и Джек бросит трубку.
— Я скажу Питеру, что ты звонил, когда он приедет. Он скоро будет. Попроси папу перезвонить мне.
— Да, конечно, — ответил Джек. — До свидания. — И он повесил трубку.
Дженни уставилась на телефон. Она должна воспользоваться этим шансом. Надо только придумать какой-нибудь предлог для звонка Крису Коулбруку. Опять протек шланг от стиральной машины? Может, еще что-нибудь сломалось? Дженни оглядела кухню, продумывая возможности, потом уселась за кухонный стол и стала ждать. Возможно, пришло время поднять ставки.
Тем временем, в свежеокрашенном холле церкви святого Варфоломея, Лео Бэннинг улыбнулся и легонько чмокнул Сару в щеку.
— Рад, что вы смогли прийти. Давайте я налью вам выпить. Я пел вам дифирамбы. Знаете Тревора Роско? Я вас представлю, он в совете попечителей…
Сара оглядела главный зал. Здесь уже было полно гостей. Зал был одним из немногих почти полностью отделанных помещений старой церкви. Стены были оштукатурены и покрыты белоснежной краской, что подчеркивало высокие элегантные изогнутые своды потолка. Колонны, поддерживающие крышу, были обернуты огромными рулонами промышленного полиэтилена, перевязаны гирляндами плюща и переплетением огоньков, так что каждая колонна напоминала нечто среднее между гигантской глыбой камня и загадочным подарком в форме цилиндра, ожидающим, когда его развернут. Возникало замечательное впечатление, будто работа кипит.
