После испытания на полигоне Андрей вновь увидел Алексея Александровича только под вечер дня, предшествующего отправке. Он неожиданно зашел в кафе-автомат, когда Андрей уже доедал свой ужин.
Взяв себе банку кока-колы, Алексей Александрович подошел к столу, за которым сидел Андрей, и молча сел напротив. Дернув за кольцо, он открыл банку и сделал глоток.
– Никогда бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал мне, что лучший напиток, существующий во всей Вселенной, это кока-кола, – произнес он, изучая надпись на банке.
– Это называется ностальгией, – сказал Андрей, озвучив мысль Дейла.
Алексей Александрович сделал еще один глоток – неторопливый, – смакуя напиток.
– Не думаю, – ответил он. – Обычно ностальгия проявляется не так… Да я ею никогда и не страдал… Перейдя на работу в Статус, я не оставил на Земле ничего, о чем стоило бы всерьез пожалеть… А кока-кола есть и здесь.
– А как же Элвис? – не смог удержаться от вопроса Андрей.
Алексей Александрович криво усмехнулся, качнул головой и двумя большими глотками допил остававшийся в банке напиток. Пустая банка, которую он бросил на красный круг в центре стола, тут же исчезла, втянутая в мусороприемник.
– Уже рассказал? – спросил Алексей Александрович, глядя в глаза Андрею, но обращаясь при этом скорее всего к Дейлу.
– А что здесь такого, – развел руками Андрей. – Я бы на вашем месте поступил точно так же. На это замечание Алексей Александрович никак не отреагировал.
– Ты знаешь, какой средний срок службы агента Статуса, занятого оперативной работой, на одном месте? – спросил он у Андрея и сам же за него и ответил: – Около пяти земных лет. Кто-то держится чуть дольше. Но конец всегда один…
Пауза, взятая Алексеем Александровичем, показалась Андрею слишком долгой.
– Так что же с ними всеми происходит? – спросил он, устав ждать продолжения.
– Срыв. – Алексей Александрович произнес это короткое слово негромко и быстро, так, словно оно было не совсем приличным. – Некоторые чувствуют его приближение и сами просят, чтобы их перевели на другое место. С другими это случается внезапно… Настолько внезапно, что они и сами вначале не могут понять, что с ними творится… А потом уже бывает поздно пытаться что-либо исправить…
– Срыв? – негромко повторил Андрей. – Что это значит?
– Это значит, что агент теряет способность к самоконтролю, – жестко произнес Алексей Александрович. – Это особенно опасно в отношении агентов категории «3Х», которые ведут самостоятельную работу, обращаясь в Статус только по мере необходимости. Проведя достаточно долгий срок на планете, являющейся объектом работы, агент настолько вживается в свою роль, что начинает самого себя считать частью общественно-исторического процесса, протекающего на подведомственной ему территории. И это, как сам он начинает считать, дает ему право принимать в нем самое непосредственное участие… Как вы понимаете, это и есть незаконное вмешательство в общественно-исторический процесс, категорически запрещенный Уставом Галактического сообщества, которым руководствуется в своей работе Статус… Именно срыв явился причиной того, что я взял на себя право решать – жить или умереть Элвису Пресли.
– Я думал, что вы поступили так вполне осмысленно, – немного растерянно произнес Андрей. – Понимая, какими будут последствия.
– Естественно, мне прекрасно было известно, что результатом подобных моих действий станет снятие меня с оперативной работы на Земле. Но в тот момент мне казалось, что я просто не могу… не имею права поступить иначе. Правила запрещали мне оказывать какое-либо воздействие на протекающий на Земле исторический процесс, хотя, будь на то моя воля, я бы многое там поменял. Но я-то хотел спасти всего лишь одного человека, который никогда не занимался политикой, а просто пел красивые песни. Человека, судьба которого сложилась не совсем так, как ему хотелось бы. К тому же этот человек умирал. После смерти Элвиса факторами, которые могли бы оказать определенное воздействие на общественно-исторический процесс на Земле, становились его имя, его песни и память о нем, но вовсе не тот прах, в который должна была превратиться его бренная физическая оболочка… Тогда мне казалось, что я все правильно просчитал.
– А сейчас вы думаете, что все же допустили ошибку, переправив умирающего Элвиса в Статус?
Андрей и сам не понял, кто именно задал этот вопрос – он сам или Дейл. Похоже, он интересовал их обоих в равной мере.
Алексей Александрович откинулся назад. Стул, на котором он сидел, замер в состоянии неустойчивого равновесия.
– Это смотря с какой точки зрения посмотреть, – медленно, словно бы размышляя вслух, произнес Алексей Александрович. – На Земле исчезновения настоящего Элвиса никто не заметил. Так что, с этой стороны, можно считать, что операция была проведена безупречно и не повлекла за собой никаких далеко идущих последствий…
– Но слухи о том, что Элвис жив, появляются до сих пор, – вставил Андрей.
– Точно так же, как и слухи о том, что Гитлер якобы преспокойно живет себе где-то в Южной Америке, – усмехнулся Алексей Александрович. – Люди любят сказки и с огромным удовольствием сами их сочиняют. Суть в том, принимает ли кто-нибудь эти слухи всерьез.
– В таком случае что мешает вам спокойно наслаждаться новыми песнями Элвиса?
– То, что теперь, являясь куратором оперативных работ, я понимаю, как безответственно поступил. Можно сказать, что мне просто невероятно повезло. Я думал только об Элвисе, в то время как его окружало множество других людей. Любая моя ошибка, на первый взгляд самая безобидная, могла привести к необратимым изменениям в их судьбах, а через них и оказать воздействие на весь исторический процесс.
– Но разве, уже просто общаясь с людьми, агент не вызывает тем самым определенных изменений?
– Воздействия подобного рода настолько незначительны, что нивелируются основным ходом исторического процесса.
– Ну а что, если беседа агента с неким человеком спасет его от неминуемой гибели? А в дальнейшем у него родятся дети, которые на самом деле никогда не должны были бы появиться на свет? И один из них станет… ну, допустим, диктатором?!
– Глубоко копаете, молодой человек, – усмехнулся Алексей Александрович. – Однако при этом вы совершенно упускаете из вида то, что мы можем всего лишь прогнозировать будущее, но, к сожалению, не умеем предсказывать его. Будущее остается загадкой для нас до тех пор, пока оно не становится настоящим. Поэтому мы не знаем, в какой степени те или иные действия наших агентов влияют на процесс его становления.
– Как же в таком случае Статус регламентирует деятельность своих агентов?
– Никак, – ответил Алексей Александрович. – Если бы существовал свод строгих правил, как действовать в каждом конкретном случае, то это, наверное, здорово облегчило бы работу агентов. Но, с другой стороны, работа их сделались бы малоэффективной, поскольку они боялись бы сделать шаг, не оговоренный инструкциями. А ведь им и предстоит действовать главным образом в нештатных ситуациях. Поэтому Статус предоставляет агентам практически полную свободу действий.
