– В таком случае я вообще ничего не понимаю, – сказал после паузы Андрей. – Кто-то ведь предупредил меня, что опасность представляет не сам пузырь, а оранжевые шары, которые он вот-вот должен был из себя извергнуть.
– Как именно это произошло?
– Сейчас я уже не могу точно ответить на этот вопрос…
– Это были слова?.. Телепатическое послание?..
– Нет. Я просто вдруг понял, что именно должно случиться в следующую секунду. Радужный пузырь перестал быть для меня незнакомым объектом… Словно ко мне вернулась потерянная когда-то память…
– Дежа вю?
– Что-то вроде того.
– И что еще ты вспомнил?
– Больше ничего.
– Понятно…
– Что именно тебе понятно?
– Да, собственно, ничего.
– Чего же ты говоришь «понятно»?
– Ну надо же хоть что-то сказать.
– А что ты можешь сказать по поводу гипотезы, выдвинутой Снаттером?
– Насчет того, что радужный шар – это гигантский паразит, использующий тела своих жертв в качестве инкубаторов для потомства? Гипотеза весьма остроумная и, как мне кажется, может оказаться близкой к истине.
– Проклятие!.. И что теперь?
– Ты имеешь в виду Снаттера и Хатшака? Я не провидец и не могу сказать, заражены они или нет. Самым загадочным для меня во всей этой истории представляется регенерационный процесс, начавшийся в мертвом теле Кайселя. Вряд ли он может быть каким-то образом связан с процессом развития находящихся в нем личинок чужеродной жизни.
– Черт возьми!.. А мне-то что делать?
– Ты считаешь, что чем-то можешь им помочь?
– Не знаю… Пропади все пропадом!.. Я ведь не сам себя назначил командиром этого треклятого взвода!
– Ну так что с того? Единственная твоя задача – как можно скорее и с наименьшими потерями вывести людей из леса.
– Ну, спасибо тебе за совет, – с сарказмом поблагодарил напарника Андрей.
– Нам с тобой только поругаться остается, – тяжело вздохнул Дейл.
– Извини, – не совсем искренне, но уже гораздо спокойнее произнес Андрей. – Я не хотел тебя обидеть.
– Я и не обиделся, – сказал Дейл. – Злиться на меня все равно что самому себе рвать волосы на голове. Мы ведь с тобой одно целое. По крайней мере в данный момент.
– А как насчет информации для Статуса? Я имею в виду то, что мы узнали о Гиблом боре… Алексею Александровичу, наверное, будет интересно?
– Еще как! Если бы к тому же разобраться, что именно в этом лесу не так…
– Все! – уверенно ответил Андрей.
– Завтра я займусь подготовкой сообщения. А сейчас нам обоим нужно как следует выспаться. Завтра будет тяжелый день.
– Ты разве тоже спишь? – удивленно спросил Андрей.
– А что, по-твоему, я могу делать, когда у тебя отключены все органы чувств? Вот только, к сожалению, твоих снов я видеть не могу.
– И то хорошо. – Андрей перевернулся на другой бок и натянул на плечи служивший ему одеялом плащ.
Для того чтобы заснуть, ему не понадобилось считать бесконечное стадо овец. Минувший день выдался слишком тяжелым и напряженным. Андрей заснул, не успев мысленно пересчитать даже людей, оставшихся в его взводе.
Сидевший у костра Эллик поворошил палкой прогоревшие угли. В ночную тьму взметнулся сноп красноватых искр.
– Эй, боец, – негромко окликнул он начавшего клевать носом рядового Зунни.
Тот вздрогнул всем телом и испуганно вскинул голову.
– Не рано решил ко сну отойти? – сдвинув брови, чтобы придать лицу выражение строгости, спросил Эллик.
– Извините, – Зунни сонно хлопнул глазами. – Я больше не буду…
– «Больше не буду», – передразнил его Эллик. – Давай-ка для разминки принеси еще дров, а то костер уже почти прогорел.
Зунни тяжело поднялся на ноги и огляделся по сторонам.
– Там, – указал ему направление Эллик. – Под деревом.
Он снова поворошил угли палкой. Огонь на мгновение вспыхнул чуть ярче, осветив кучу дров, сваленную возле дерева, стоящего в нескольких метрах от спавших на земле солдат, и снова угас, замкнув узкий круг света вокруг двух часовых.
Зунни нерешительно переступил с ноги на ногу и покосился на Эллика. Перед тем как шагнуть во тьму, ему предстояло сделать нелегкий выбор, что взять с собой – автомат или фонарь. Конечно, лучше всего было бы прихватить и то и другое, но отправляться за дровами, заняв обе руки, было просто глупо. Предложить же солдату, превосходящему его если и не по званию, так по сроку службы, пройтись вместе с ним Зунни не решался.
– Ну, в чем дело? – недовольно глянул на молодого солдата Эллик. – Дуй за дровами.
Зунни тяжело вздохнул. Наклонившись, он положил на землю автомат и взял в руку фонарь. Щелкнув пару раз выключателем, солдат убедился, что фонарь исправен.
– Иди, иди, Зунни, – еще раз поторопил его Эллик. – Скоро костер совсем погаснет. Я буду следить за твоим фонарем. Если из темноты на тебя нападут демоны, то тебе даже кричать не потребуется – я успею прийти на помощь.
Зунни снова обреченно вздохнул и, включив фонарь, направился к дереву, возле которого лежали дрова.
Глядя ему вслед, Эллик усмехнулся и покачал головой.
Дойдя до кучи дров, Зунни на всякий случай огляделся по сторонам. Широкий луч фонаря скользнул из стороны в сторону, выхватывая из темноты стволы деревьев и неподвижно замершие кусты, на которых не шевелилась ни единая ветка. Не было слышно ни звука. Даже ветер, что обычно наполняет кроны дереьев, почему-то вдруг затих.
Подумав секунду, Зунни решил, что раз уж ему все равно пришлось отойти от костра, то стоит сделать сразу два дела. Расстегивая на ходу штаны, он сделал шаг в сторону. Луч фонаря скользнул за дерево, осветив скорчившуюся между корней фигуру человека, одетого в полевую армейскую форму.
Тапик от неожиданности замер на месте. Он хотел было крикнуть, но язык словно прилип к гортани.
Человек, сидевший за деревом, медленно повернул голову.
– Лейтенант Манн, – сдавленно произнес Зунни.
Даже в желтоватом свете фонаря было видно, что лицо лейтенанта мертвенно-бледно, а глаза обведены широкими черными кругами.
Лейтенант протянул руки в сторону солдата. Губы его задрожали, словно он хотел что-то сказать, но ему не хватало для этого сил.
На негнущихся ногах Зунни сделал шаг вперед и склонился к лейтенанту.
В ту же секунду рука лейтенанта метнулась к его шее и сдавила ее с такой силой, что Зунни не мог даже захрипеть.
Рука лейтенанта действовала как будто сама по себе. Дрони Манн оставался при этом неподвижно сидеть, поджав под себя ноги и привалившись спиной к стволу дерева. На лице его застыла маска полной отрешенности от всего происходящего.
