Кстати, еще одна невероятная история, касающаяся Макеева, рассказывала о том, что, когда ему в сознание попытались перекачать опыт и знания Колтрейна, оказалось, что внутри Макеева оказался и сам Колтрейн. Как это произошло, никто толком объяснить не мог. Врачи говорили о необыкновенной способности к психоадаптации, присущей Макееву. То есть его сознание не подавило полностью личность Колтрейна, что происходило прежде с другими реципиентами при подобных операциях, а довольно-таки быстро научилось сосуществовать с сознанием донора.
Возможно, кто-то оценивал подобные психические возможности как достоинство, но Лайза видела за этим только конформистскую натуру.
А эти его дурацкие попытки ухаживания! Смех, да и только! Двадцать минут назад он смотрел в глаза Гефару, а затем с совершенно невозмутимым видом берет своего курьера за ручку и елейным голоском, с придыханием шепчет: «Когда мы увидимся снова?» Такое поведение определенно свидетельствует о недалеком уме.
Правда, что касается встречи Макеева с Гефаром, тут уж действительно не поспоришь – парень с запредельной реальностью на «ты». Куда более опытный Розетти и тот не смог устоять перед Гефаром. А уж о том, чтобы взять под свой контроль пусть даже не Гефара, а что попроще, никто и не помышлял. Хотя, может быть, все дело в том, что никому из специалистов, имеющих хотя бы небольшой опыт работы с запредельной реальностью, никогда бы даже в голову не пришло просто сказать Гефару «убирайся», как это сделал Макеев.
И все же…
И все же Лайза была склонна считать, что Макеев не из числа тех, кто задерживается в Статусе надолго. Возможно, в этот раз куратору и удалось уговорить его продолжить работу, но у Лайзы даже сомнений не возникало в том, что как только в Кедлмаре станет по-настоящему жарко, Макеев при первой же возможности даст оттуда деру.
Однако, когда она сказала об этом Алексею Александровичу, тот только загадочно улыбнулся и ответил: «Посмотрим».
А что тут смотреть? И без того видно, что парень не создан для работы агента. У него же все мысли на физиономии написаны!
Лайза немного знала Дейла Колтрейна до того, как он оказался в одном теле с Макеевым. Звезд он с неба не хватал, но специалистом был отнюдь не плохим, проработал в Кедлмаре без малого пять лет. И все же в конце концов сорвался. Решил спасти какого-то никому не известного доморощенного философа, умирающего от чахотки, и получил за это пять пуль в спину. Теперь его тело восстанавливается в ванной с регенерирующим раствором, а до тех пор Колтрейн должен как-то мириться со своим нынешним состоянием…
Как ни старалась Лайза думать о чем-то другом, ее размышления постоянно соскальзывали в сторону личности нового агента, в котором Алексей Александрович души не чаял.
В тот момент, когда Лайза подумала о том, что если обратиться к врачу-нейропластику, который делал Макееву новое лицо, то он мог бы показать ей его подлинную внешность, она вдруг осознала, что тело ее вот уже на протяжении какого-то скорее всего довольно непродолжительного отрезка времени испытывает некое необычное тактильное ощущение.
Лайза приподняла левую руку, и ощущение сделалось более отчетливым и ясным.
Было похоже на то, словно окружающий ее воздух начал уплотняться. Давление его на кожу становилось все более ощутимым. Теперь для того, чтобы совершить какое-либо движение, требовалось приложить усилие. Совершенно определенно, в месте «Нигде и Никогда» начали происходить изменения.
Но даже если эти изменения и были связаны с деятельностью техников Статуса, пытающихся вернуть назад потерявшегося курьера, очень скоро они начали внушать Лайзе тревогу и беспокойство за свою дальнейшую судьбу. Давление на кожу сделалось настолько сильным, что Лайза с легкостью могла представить себе, что все ее тело затянуто в облегающий костюм из плотной резины, который к тому же был ей на пару размеров мал. Воздух сделался похожим на кусок подтаявшего маргарина, в связи с чем его нужно было теперь не вдыхать, а буквально заглатывать. Чувствуя, как грудь ее стягивает плотный резиновый обруч, Лайза, словно муха, угодившая в паутину, бестолково и бессмысленно трепыхалась в облепившей ее со всех сторон странной массе, у которой не было ни запаха, ни цвета, ни вкуса.
Лайза даже не пыталась звать на помощь, отдавая себе отчет, что в этом нет ни малейшего смысла. Если бы техникам удалось определить место ее нахождения, то проход был бы открыт в непосредственной близости от попавшего в беду курьера. Закричала Лайза только от боли, когда некая невидимая, но непреодолимая сила, надавив ей одновременно на шею и на щиколотки, сложила тело девушки, как перочинный ножик.
После этого начало происходить вообще нечто совершенно невообразимое. Постоянно изменяющаяся плотность воздуха мяла и скручивала тело Лайзы, словно это была мокрая тряпка. Временами казалось, что еще немного, и ее в буквальном смысле вывернет наизнанку.
Поскольку вокруг по-прежнему царила кромешная тьма, понять, что, собственно, происходит, было невозможно. А состояние тупого безвременья не давало возможности определить, как долго продолжалась эта экзекуция. Девушку удивляло только то, что, проделывая рискованные гимнастические упражнения, на которые в иных обстоятельствах она была совершенно не способна, она ни разу не услышала хруста собственных ломающихся костей. Да и сам факт того, что она до сих пор все еще была жива, так же вызывал недоумение.
Лайза уже и не надеялась, что происходящее с ней когда-нибудь закончится. Скорее уж конец придет ей самой. Но внезапно она почувствовала, что окружавшая ее плотная желеобразная масса, в которую превратился воздух, исчезла полностью и без остатка. Это было бы прекрасное открытие, если бы одновременно с ним Лайза не поняла, что состояние статичного подвешенного пребывания в пустоте сменилось стремительным падением. Она летела куда-то вниз, словно Алиса, провалившаяся в нору Кролика. И с каждой секундой падение становилось все более быстрым. Чувствуя, как воздух свистит у нее в ушах, Лайза в ужасе закрыла глаза, ожидая неминуемого удара.
Но, вопреки ее ожиданиям, удар получился несильным и довольно-таки упругим, словно она упала на туго натянутый батут.
Лайза не успела даже дух перевести, как материя, которая погасила силу ее падения, обволокла ее, слегка помяла, а затем швырнула куда-то в сторону.
Вскрикнув от неожиданности, Лайза инстинктивно раскинула руки в стороны. Почувствовав, что пальцы ее уперлись в плотную, упругую поверхность, абсолютно гладкую и чуть прохладную на ощупь, Лайза принялась двигать руками по сторонам, пытаясь определить границы пространства, в котором оказалась.
Вскоре она поняла, что находится в закупоренном со всех сторон цилиндре, размеры которого как будто специально были подогнаны под ее рост. Раскинув руки в стороны, она могла одновременно коснуться ладонями двух противоположных сторон цилиндра. А вытянув руки вверх, могла дотянуться до верхней плоскости.
Стоя на внутренней поверхности основания, Лайза впервые в жизни поняла, как это прекрасно – чувствовать под ногами твердую почву.
