«Посидеть? – воскликнула Лора. – Да разве у нас есть время посидеть? У меня в доме все вечно торопятся куда-нибудь убежать. Мы и разговариваем-то друг с другом только на бегу».
«Да, в нынешние времена у людей очень суматошная жизнь, – ответила я, – и выкроить время трудно. Тем не менее этот процесс требует именно времени. Никто из вас не сможет творчески мыслить, если собеседник будет куда-то спешить или пребывать в ажиотаже. Чтобы этот процесс дал нужный результат, лучше всего подождать, пока оба его участника не будут находиться в состоянии относительного спокойствия».
«Ага, – сказал Тони, – вот только едва скажешь ребенку, что хочешь поговорить с ним о том, что он делает что-то не так, как тебе хотелось бы, он уже не будет спокоен, независимо от того, насколько спокоен ты сам».
«Да, – сказала я, – поэтому вашим первым шагом после того, как будет упомянута проблема, должно быть предложение рассказать, как она выглядит с его точки зрения. А это означает, что вам надо временно отключить эмоции и просто послушать. Показав ребенку, что вы выслушали и поняли его точку зрения, вы повысите вероятность того, что он будет слушать то, что хотите сказать ему вы».
«А потом?» – нетерпеливо спросила Карен.
«А потом, – сказала я, – вам останется объединить усилия и придумать какой-нибудь устраивающий вас обоих выход. Давайте я проиллюстрирую эти слова примером из моей собственной семейной жизни.
Когда моему сыну было около 14, он открыл для себя Heavy metal. Он слушал эту музыку (если ее можно так назвать) так громко, что в доме дрожали оконные стекла. Я вежливо попросила его сделать тише. Никакой реакции. Я наорала на него. Опять не реагирует. Я перепробовала все методы, о которых мы с вами говорили на занятии о сотрудничестве: описывала чувства, информировала, предлагала варианты выбора, писала записки… даже пыталась решить проблему при помощи юмора. Мне казалось, что я веду себя очень забавно. Он так не думал.
Но однажды вечером мое терпение лопнуло. Я ворвалась к нему в комнату, выдернула из розетки кассетник и пригрозила, что заберу его навсегда. Можете себе представить, какой скандал за этим последовал.
В ту ночь я не могла заснуть. На следующий день я решила попробовать единственную методику, которой еще не пользовалась, то есть устранить проблему совместными усилиями. Я подождала и до конца завтрака даже не поднимала эту тему. Но стоило только мне сказать слово «музыка», как он моментально набычился. «О нет, только не об этом!» – воскликнул он. «Да, именно об этом, – сказала я. – Только на этот раз я попытаюсь взглянуть на проблему с твоей точки зрения… мне хочется по-настоящему понять, что тобой движет».
Это его удивило. «Давно пора!» – сказал он мне. А потом в точности описал свои чувства: «Я думаю, ты чересчур чувствительна. Музыка играет не так-то уж громко, она должна быть просто достаточно громкой, чтобы чувствовать драйв и слышать тексты. Потому что тексты отличные, хоть ты их и терпеть не можешь. Но если бы ты в них хоть раз по-настоящему вслушалась, то, возможно, они и тебе бы тоже понравились».
Я не стала с ним спорить. Я просто приняла к сведению все, что он сказал, а потом спросила, не хочет ли он послушать, что чувствую я.
Он сказал: «Я знаю, что ты чувствуешь. Ты считаешь, что музыка слишком громкая».
«Ты прав. Я стараюсь отключаться, чтобы она меня не беспокоила, но она меня беспокоит».
«Тогда ходи в берушах…»
Я опять не стала спорить. Я записала его слова и сказала: «Вот у нас и возникла первая идея! Давай посмотрим, что еще можно придумать, чтобы результат устраивал нас обоих».
Короче говоря, мы перебрали все возможные варианты, от наушников, в которых он должен был слушать музыку, до звукоизоляции его комнаты, ковра на полу, договоренности делать громкость чуть-чуть поменьше или закрывать двери спальни и кухни.
Проанализировав, наконец, весь список, мы быстро исключили вариант с берушами для меня (я не хотела ходить с затычками в ушах), с наушниками для него (громкой музыкой в наушниках можно испортить слух) и работы по звукоизоляции комнаты (слишком дорого). Тем не менее мы сошлись во мнении, что ковер на полу его спальни, закрытые двери и снижение громкости (даже совсем немного) может нам помочь. Но потом выяснилось, что на самом деле ему больше всего хочется послушать музыку вместе со мной, чтобы я «хоть попробовала понять».
Ну, я послушала, и через некоторое время отчасти смогла разобраться, чем его привлекает такая музыка. Я даже поняла, почему столь неприятные для меня тексты нравятся нашим детям. Думаю, подростки чувствуют эмоциональное родство с текстами, выражающими их ярость и неудовлетворенность.
Полюбила ли я его музыку? Нет. Но я стала легче ее принимать. Мне кажется, что из-за моей готовности провести некоторое время в его мире он стал более охотно идти на уступки мне. Он даже стал иногда спрашивать: «Мам, музыка не слишком громко для тебя играет?»
Я рассказала вам о своем опыте, а теперь давайте посмотрим, как такую же методику можно использовать в знакомых большинству из вас ситуациях: например, в случае «бардака», «безобразия», «хаоса» или как вы еще привыкли называть беспорядок в комнате своих детей».
Люди засмеялись, понимая, о чем я говорю. Майкл сказал: «Я в таких случаях говорю – «свалка».
«В нашем доме, – добавила Лора, – это называется «черная дыра». Что туда попадает, назад уже не вернешь».
«А как вы называете детей?»
С разных концов комнаты до меня донеслось: «Неряха»… «Свинья»… «Ты живешь, как животное»… «С твоей любовью к порядку тебя никто не возьмет в жены».
Я открыла свой портфель. «А вот альтернатива таким разговорам, – сказала я и раздала иллюстрации, демонстрирующие, каким образом, шаг за шагом, работает процесс поиска решения проблем.
На следующих страницах вы увидите то, с чем я ознакомила участников группы.
Совместный поиск решения проблем
ШАГ 1
Предложите подростку выразить свою точку зрения
ШАГ 2
Выскажите свою точку зрения
