Какое-то время трое его спутников, склонившись над бездонным провалом, напряженно вслушивались в темноту. Из глубины колодца не доносилось ни звука.
– Теперь твоя очередь, – подняв голову, обратился к Брандлу Хорн.
– Это почему же моя? – возмущенно вскинул бороду лепрехун.
– Без разговоров, – строго произнес Хорн и указал пальцем в открытый створ между плитами жертвенного алтаря.
Брандл тяжело вздохнул и, сделав осторожный шаг вперед, остановился на самом краю провала. Поглубже натянув на голову треуголку, он изо всех сил сжал зубами конец чубука своей неизменной трубки и, глубоко затянувшись, прыгнул в колодец.
– Волк, – окликнул своего верного спутника Хорн.
Волк запрыгнул на каменную плиту, подошел к самому краю и посмотрел на своего хозяина, словно надеясь, что тот все-таки одумается и отменит свой нелепый приказ.
– Давай, Волк, – Хорн ласково потрепал своего любимца по загривку. – Все будет в порядке.
Подогнув ноги, Волк почти опустился на живот и, взмахнув хвостом, соскользнул в колодец.
Взглянув на Антипа, Хорн сделал в сторону колодца приглашающий жест рукой. Натянуто усмехнувшись, Антип подошел к краю кажущегося бездонным провала и, не заглядывая в него, дабы не дать страху возможности парализовать волю и разум, прыгнул в колодец.
Оставшись один, Хорн посмотрел на испуганно жмущихся к воротам святилища островитян.
– Вы, конечно, не понимаете, что я вам говорю, – сказал он. – Но все же я хотел бы извиниться перед вами за причиненное беспокойство. Считайте нас просто очередными жертвами своему божеству.
Один из островитян, должно быть, самый решительный и бесстрашный, погрозил Волчатнику дубинкой.
Улыбнувшись в ответ, Хорн сделал прощальный жест рукой и прыгнул в колодец.
Глава 21
Падение оказалось совсем не таким долгим, как ожидал Антип. Он даже не успел почувствовать замирание духа, сопутствующее полету в бездну, как уже вновь ощутил под ногами твердую почву. В следующее мгновение лицо Антипа обожгло ледяным дыханием ветра, а все тело сковало лютым морозом. Он оказался в царстве холода и серого полумрака. Вокруг себя Антип видел только бесформенные нагромождения льда и огромные торосы, покрытые глубокими кавернами в тех местах, где лед соприкасался с морской водой. Да и под ногами была вовсе не земля, а все тот же лед, присыпанный тонким слоем снега. Над головой же у него простиралось небо, похожее на выкрашенную в темно-фиолетовый цвет крышку огромной кастрюли, прихлопнувшей собой весь мир. Никого из тех, кто прыгнул в жертвенный колодец перед Антипом, видно не было. На снегу были заметны какие-то полустертые ветром следы, но куда они вели, Антип определить не мог. В голове мгновенно, как взрыв, родилась мысль: подлая нечисть нарочно заманила его в это гиблое место и бросила здесь на погибель.
Чтобы сохранить остатки тепла в собственном теле, Антип зябко обхватил себя за плечи и повернулся к ветру спиной. Пронзительный ледяной ветер без труда проникал сквозь легкую одежду – Антипу казалось, что кожа на спине превращается в грубую дерюгу, утыканную острыми иголками.
– Где Хорн?! – услышал Антип позади себя отчаянный крик Лукони.
Обернувшись, парень увидел голову бесенка, выглядывающую из ледяной пещеры.
– Не знаю! – прокричал в ответ Антип. – Он собирался прыгнуть в колодец следом за мной!
– Иди сюда! – Луконя махнул Антипу рукой.
На негнущихся ногах Антип подбежал к тому месту, где прятался Луконя, и быстро нырнул в неглубокую ледяную нишу, в которой помимо бесенка находились также Брандл и Волк.
– Здесь не теплее, чем снаружи, – заметил, попыхивая трубочкой, лепрехун. – Зато ветра нет.
– Где же Хорн?! – в отчаянии всплеснул руками Луконя. – Мы не можем покинуть это место без него! Он не выберется отсюда один!
– А если и мы не выберемся отсюда в ближайшие несколько минут, то тоже останемся здесь навсегда, – мрачно заметил Брандл.
Лепрехун был единственным, кто в поисках тепла решался прижаться к мохнатому боку Волка, которому мороз был нипочем. Но, судя по тому, как отчаянно стучали зубы Брандла по чубуку трубки, это не спасало его от пронзительного холода.
Спрятав кисти рук в рукава рубашки, Луконя снова выглянул за пределы ледяной пещеры.
– Хорн! Хорн! – радостно закричал он, увидев лучик света от фонаря Волчатника.
Развернувшись на голос, Хорн подбежал к своим спутникам и нырнул в облюбованное ими укрытие.
– Ну и холод! – пожаловался он, отчаянно стуча зубами. – Куда ты завел нас, бес?
Луконя попытался сложить посиневшие губы в свою обычную, хитроватую и одновременно немного насмешливую улыбку, но вместо этого у него получилась жутковатая гримаса, похожая на предсмертный оскал.
– Не догадываешься? – спросил он у Хорна, выбивая зубами неровный, прерывистый ритм.
– Высказав предположение, что мы на Замерзшем континенте, я скорее всего окажусь недалеко от истины, – сказал Хорн.
– Точно, – кивнул Луконя. – Это он и есть – Замерзший континент. Кстати, ты с полным на то правом можешь испытывать законное чувство гордости: до тебя здесь не ступала нога ни единого человека – разве что только нечисть изредка забредает.
– Да? В таком случае кто же это?
Луч света из фонарика в руке Хорна скользнул по ледяной стене пещеры.
– О, черт!
Антип так резво отпрыгнул в сторону, увидев то, на что указывал луч света, что ударился головой о свод пещеры. В непосредственной близости от того места, где он только что сидел, изо льда высовывалась кисть руки со скрюченными пальцами.
Хорн поднял фонарь чуть выше, и взглядам всех присутствующих предстало ужасающее зрелище: не менее десятка обнаженных человеческих тел, вмороженных в глыбу льда. Особенно жуткое впечатление производило лицо одного из мертвецов. Обращенное в сторону ошеломленных путешественников, оно смотрело на них широко открытыми глазами. Рот погибшего был открыт, словно он и мертвый все еще продолжал взывать о помощи, пытаясь вырваться из ледяного плена.
– Что все это значит, черт тебя дери?! – заорал на Луконю Брандл.
– А что, по-твоему, происходит с теми несчастными, которых аборигены с острова Гур-эт-Дар сбрасывают в жертвенный колодец? – посмотрев на своего приятеля, тихо произнес Луконя.
– Ты хочешь сказать, что это?.. – не закончив фразу, Брандл указал рукой на стену льда, в которой навечно застыли тела принесенных в жертву островитян.
Луконя молча кивнул.
– Проклятие! – заорал, раскинув руки в стороны и с ужасом глядя себе под ноги, Антип. – Это значит, что здесь все вокруг усеяно мертвецами!
– А что я могу сделать? – виновато развел посиневшими от холода руками Луконя. – Это не я надоумил островитян использовать окно перехода в качестве жертвенного колодца.
