– Ольга сказала, что представляла меня другим. И знаешь, Леночка, я так толком даже и не понял, что она имела в виду.
– Да, трагедия, – неопределённо протянула Ленка.
– Уф, выговорился и даже, так сказать, полегчало, – он уселся на диван и с удовольствием откинулся на спинку. Смотрел победителем.
– И как давно вы расстались? – продолжила допрос Ленка.
– Больше года назад.
– И ты её до сих пор любишь?
Он судорожно сглотнул и отвёл взгляд.
– Нет.
– Надо же, – слегка удивилась Ленка. – А какая была любовь! Я так отчётливо помню истерики, которые ты закатывал маме по поводу вселенского чувства, которое тебя осенило. Я думала, что такое слияние душ должно было длиться вечно.
Отец скукожился на диване, завздыхал.
– Всё прошло, Леночка, – сказал он тихо, – всё прошло.
– Но ты не любишь маму Зачем опять эти танцы с бубном? Слыхал про реку, в которую невозможно войти дважды?
Он с такой мукой посмотрел на Ленку, что она почувствовала лёгкий приступ жалости.
– Что-то же осталось, Леночка. Это нельзя перечеркнуть.
– Но ты это сделал. И с лёгкостью.
– Да, я всё это заслужил. Все эти слова, – он понурился с видом хрестоматийного мученика. – Но это правильно, что мы говорим об этом. Я хочу, чтобы ты знала, как мне тяжело и как я сожалею о случившемся.
– Меня это абсолютно не волнует.
Он протяжно вздохнул, изображая чётко обозначенное смирение.
– Понимаю, я заслужил такое отношение.
– А мама тебя до сих пор любит, – Ленка отодвинула пустую чашку и крутанула на столе чайную ложечку.
– Правда? – радостно вскинулся он.
– Да.
– Леночка, – ей даже показалось, что в его глазах блеснули слёзы, – ты возвращаешь меня к жизни. Я так надеялся, что Катенька меня не разлюбила. Так боялся, что разрушил всё.
– Ну, значит, теперь можешь расслабиться. – Ложка остановилась и указала на пирожное. Ленка страшно разочаровалась таким выбором.
– Ах, Леночка, у тебя такая своеобразная манера разговора.
– Безотцовщина накладывает отпечаток, – веско заметила Ленка.
– Леночка, – он пылко прижал ладони к груди, – я приложу все усилия, чтобы восстановить нашу семью.
– А я не хочу, чтобы ты был частью моей семьи, – она снова раскрутила ложечку.
– Но почему? Почему ты не хочешь дать мне шанс хотя бы попытаться?
– Не вижу смысла. На предателей нельзя положиться, они в любой момент всадят нож в спину.
– Леночка, как ты можешь так говорить? Какой нож? Какое предательство? Мы с твоей матерью расстались два года назад, и я был честен с ней. Как только я полюбил Ольгу, или, вернее, так сказать, мне показалось, что полюбил, я сразу же пришёл к Катеньке и всё рассказал. И мы расстались. Ты же знаешь об этом.
– И что будет, если тебе опять что-то там покажется? Ты снова сделаешь маме больно? – Ложечка опять указала на пирожное. Ленка сердито бросила её в чашку.
– Это больше не повторится, – уверенно сказал он. – Нет, я не допущу этого. Обещаю. Леночка, я столько передумал за это время, клянусь тебе, это, так сказать, больше не повторится.
– Рада за тебя. Растёшь прямо на глазах.
Он на всякий случай улыбнулся, сочтя это за похвалу.
– Так ты больше не сердишься на меня? Я могу надеяться на…
– Нет.
– Но почему? – разочарованно простонал он. – Мы же всё выяснили. Ты девочка умная, должна понять, что я тебе не враг, я хочу только добра и всегда…
В дверь настойчиво позвонили, совершенно бесцеремонно, без пауз давя на кнопку звонка.
Отец вздрогнул. Глянул на часы. Заёрзал на диване, всячески выдавая свою причастность к нарушителю спокойствия.
– И кто бы это мог быть? – поинтересовалась Ленка.
– Я открою? – Он вскочил, жалобно глядя на неё, не решаясь без позволения и шагу ступить.
Звонок продолжал надрываться.
– Я никого не жду, – сказала Ленка и вгрызлась в последнее пирожное.
– А если это важно? – Он до хруста стиснул пальцы. – Как же? А?
– Ладно, – царственно кивнула она. – Сходи, проверь.
Отец торопливо вышел в прихожую. Клацнула замками дверь. Послышался шёпот. А потом вдруг решительно затопали каблучки, и в гостиную вбежала полненькая брюнетка в разноцветном, словно о ткань вытерли перепачканную кисть, брючном костюме. Её круглое лицо озарилось улыбкой, от чего проявились уютные ямочки на щеках.
– Лена, здравствуй! Я Ольга. Давно хотела познакомиться, да всё как-то не получалось.
Ленка сосредоточенно прожевала, облизала пальцы, промокнула губы салфеткой, откашлялась.
– Здравствуйте, Ольга. Могу я поинтересоваться о цели вашего визита?
– Какая тут цель? – смущённо всплеснула ладонями она и прошла к столу, усаживаясь напротив. – Обычная дружеская поддержка. Лёлик, чаю!
Отец поспешил на кухню и тут же вернулся с чашкой.
– И кто кого? – поцокала языком Ленка, выковыривая из зубов застрявший кусочек ореха.
Гостья с грозным недоумением посмотрела на отца. Тот, пригнувшись, сбежал на диван и уткнулся в телевизор.
– Что значит «кто кого»? – Она выцедила в чашку остатки чая из заварника.
– Поддерживает. Вы его или он вас?
– Конечно же, я, – пылко выдохнула Ольга. – Лёлик такой деликатный.
– А, ну да, – понятливо кивнула Ленка. – Можно интимный вопрос?
Ольга настороженно вздёрнула тонкие белёсые брови, от чего стала похожей на бодрого колобка из сказки, и медленно кивнула.
– В разумных пределах, разумеется, можно.
– Вы любовница моего отца?
Её лицо мгновенно залилось краской.
– Девочка, да что же ты такое говоришь? Мы когда-то встречались с твоим отцом, это действительно так, но тогда была любовь! Настоящая любовь. Понимаешь? Это такое возвышенное чувство, которое недоступно многим. А сейчас мы просто друзья.
– Значит, бывшая любовница?
– Лёлик! – взвизгнула поэтесса. – Как ты можешь терпеть такое хамское отношение ко мне?!
– Леночка, пожалуйста, – отец выглянул из-за спинки дивана. – Выбирай выражения.
– А разве говорить правду считается хамством? – изобразила глубочайшее изумление Ленка. – Пап, ты как считаешь?
Отец с лицом человека, разрываемого на части, пригнулся, прячась за спинку дивана и полностью исчезая из видимости.
