– Так что же Ангельский Парень сказал о письме?
– Ничего. Уверена, потому что он джентльмен и не хотел смущать меня, поднимая этот вопрос. – Я одариваю его многозначительным взглядом. «В отличие от некоторых», – говорю я глазами.
Питер закатывает глаза.
– Хорошо, хорошо. Мне все равно. – Он откидывается на спинку сиденья и вытягивает руку, положив ее на спинку свободного места рядом с ним. – Это только четыре. Кто пятый?
Я удивлена, что он считал.
– Джон Амброуз Макларен.
Глаза Питера округляются.
– Макларен? Когда он тебе нравился?
– В восьмом классе.
– Я думал, ты меня любила в восьмом классе!
– Возможно, там было частичное совпадение, – признаюсь я. Помешивая соломкой напиток, продолжаю: – Был один раз, на физкультуре… мы с ним должны были собрать все футбольные мячи, и начался дождь. – Я вздыхаю. – Наверное, это был самый романтичный момент в моей жизни.
– Что происходит с девушками под дождем? – удивляется Питер.
– Не знаю. Полагаю, может быть из-за дождя все кажется намного драматичнее, – говорю я, пожимая плечами.
– Между вами двоими действительно что-то произошло или вы просто стояли под дождем и собирали футбольные мячи?
– Тебе не понять.
Такой как Питер никогда не сможет понять.
Питер закатывает глаза.
– Итак, письмо Макларена было отправлено на его старый адрес? – подсказывает он.
– Думаю, что так. Я от него вообще ничего не слышала, – делаю большой глоток содовой.
– Почему ты так грустно говоришь об этом?
– Неправда!
Может быть, немного. Думаю, что помимо Джоша, Джон Амброуз Макларен значит для меня больше, чем все парни, которых я когда-либо любила. Просто было в нем что-то очаровательное. Некое обещание, что возможно в один прекрасный день… Думаю, Джон Амброуз Макларен был Тем, Кто Ушел. Вслух же я говорю:
– Ну, он либо не получил мое письмо, либо получил, и, – я пожимаю плечами, – мне всегда было интересно, каким он стал. Тот же ли он еще. Уверена, что да.
– Мне кажется, он как-то раз упомянул тебя, – Питер медленно добавляет: – Да, определенно говорил. Сказал, что считал тебя самой красивой девочкой в нашем классе. Он говорил, что единственное, о чем он жалел в средней школе, что он не пригласил тебя на бал в восьмом классе.
Все мое тело напрягается, и мне кажется, я даже перестаю дышать.
– Серьезно? – шепчу я.
Питер покатывается со смеху.
– Боже! Ты такая доверчивая!
Мой живот сжимается. Моргая, я произношу:
– Это было низко. Зачем ты так сказал?
Питер перестает смеяться и говорит:
– Эй, извини. Я просто пошутил.
Я тянусь через стол и бью его в плечо. Сильно.
– Ты придурок!
Он потирает плечо и жалуется:
– Ой! Больно!
– Ну, ты это заслужил.
– Извини, – снова говорит он. Но в его глазах все еще остались проблески смеха, поэтому я отворачиваю от него голову. – Эй, ну же. Не злись. Кто знает? Может быть, ты ему действительно нравилась. Давай позвоним ему и узнаем.
Я вскидываю голову.
– У тебя есть номер его телефона? У тебя есть номер Джона Амброуза Макларена?
Питер достает сотовый телефон.
– Конечно. Давай позвоним ему прямо сейчас.
– Нет! – я пытаюсь выхватить у него телефон, но Питер слишком быстрый. Он держит его над моей головой, и я не могу дотянуться. – Не смей звонить ему!
– Почему бы и нет? Я думал, тебе было интересно, что с ним происходило.
Я с жаром качаю головой.
– Чего ты так боишься? Что он тебя не помнит? – Что-то меняется в его лице, некая крупица понимания. – Или что он помнит?
Я отрицательно качаю головой.
– Вот оно, – Питер кивает сам себе. Он откидывается назад на своем стуле, руки сплетены на затылке.
Мне не нравится то, как он на меня смотрит. Словно думает, что разгадал меня. Я протягиваю ему свою ладонь.
– Дай мне свой телефон.
У Питера отвисает челюсть.
– Ты собираешься позвонить ему? Прямо сейчас?
Мне нравится, что я его удивила. Кажется, будто я обыграла его. Думаю, заставать Питера врасплох может стать для меня веселым хобби. Повелительным тоном, который я использую только в разговоре с Китти, произношу:
– Просто дай мне свой телефон. – Питер протягивает мне его, и я копирую номер Джона к себе. – Я позвоню ему, когда захочется мне, а не когда этого хочешь ты.
Питер бросает на меня взгляд, в котором читается уважение. Конечно, я вообще не собираюсь звонить Джону, но Питеру этого знать не обязательно.
В ту ночь я лежу в постели, все еще думая о Джоне. Забавно размышлять, а что если бы. Страшновато, но весело. Будто бы эта закрытая дверь приоткрылась, на совсем малюсенькую щелочку. А что если? Как бы это было – я и Джон Амброуз Макларен? Я могу представить себе это, когда закрываю глаза.
Глава 30
МЫ С МАРГО РАЗГОВАРИВАЕМ ПО ТЕЛЕФОНУ. Здесь субботний полдень, а там уже субботний вечер.
– Ты выбрала себе стажировку на весну?
– Еще нет…
Марго вздыхает.
– Я думала, ты собираешься попробовать заняться чем-нибудь в Монпелье. Им вроде требуется помощь в архивах. Хочешь, я позвоню Донне за тебя?
Марго два лета подряд стажировалась в Монпелье, и ей это нравилось. Она была там на каких-то важных раскопках, где они нашли осколок фарфоровой тарелки Долли Мэдисон; можно подумать, они нашли алмазы или кость динозавра. Там все обожали Марго. Когда она уехала, они подарили ей декоративную тарелку за все ее труды. Папа повесил тарелку в гостиной.
– До Монпелье слишком далеко ехать, – говорю я.
– А что насчет волонтерства в больнице? – предлагает она. – Ты могла бы ездить с папочкой в те дни, когда он работает.
– Ты же знаешь, я не люблю больницу.
– Тогда библиотека! Тебе нравится библиотека.
– Я уже заполнила анкету, – вру я.
– В самом деле?
– Или как раз собиралась.
– Мне не следует давить на тебя. Ты должна сама этого хотеть. Тебе нужно проявлять инициативу. Я не всегда буду рядом, чтобы подталкивать тебя.
– Знаю.
– Ты же понимаешь, Лара Джин, как важен этот год? Это – все. Повторения не будет: это предпоследний год.
