Лицо Марго искажается в усмешке.
– И ты серьезно полагаешь, что я пожалею тебя сейчас?
Нет. Я просто пытаюсь объяснить, что произошло. Он мне перестал нравиться, клянусь. Я никогда не думала о нем в этом смысле. Но потом, после того как ты уехала, я поняла, что глубоко внутри у меня все еще остались к нему чувства. А когда мое письмо было отправлено и Джош все узнал, я начала притворяться, что встречаюсь с Питером…
Она покачивает головой.
– Просто прекрати. Я не хочу этого слышать. Я даже не знаю, о чем ты прямо сейчас говоришь.
– Мы с Джошем поцеловались только разок. Один раз. И это было огромной ошибкой, я даже не хотела этого делать вообще. Ты та, кого он любит. Не я.
Она отвечает:
– Как я теперь могу верить в то, что ты мне говоришь?
– Потому что это правда. – Дрожа, я продолжаю: – Ты понятия не имеешь, какой властью обладаешь надо мной. Сколько значит для меня твое мнение. Как сильно на тебя я равняюсь.
Лицо Марго морщится, она сдерживает слезы.
– Знаешь, что мама всегда мне говорила? – она поднимает выше подбородок. – «Позаботься о своих сестрах». Вот это я и делала. Я всегда старалась ставить тебя и Китти на первое место. Ты хоть представляешь, как было тяжело находиться так далеко от вас? Как было одиноко? Все, что я хотела, – просто вернуться домой, но не могла, потому что должна быть сильной. Должна быть. – она с трудом сглатывает воздух, – хорошим примером. Я не могу быть слабой. Я должна показать вам, как быть смелой. Потому что… потому что мамы нет здесь, чтобы сделать это.
Слезы скатываются по моим щекам.
– Знаю. Тебе не нужно мне этого говорить, Гоу– Гоу. Я знаю, как много ты для нас сделала.
– Но потом я уехала, и, похоже, что вы больше во мне так сильно не нуждаетесь, как я думала, – ее голос срывается. – Вы прекрасно обходитесь и без меня.
– Только потому, что ты меня всему научила! – выкрикиваю я.
Лицо Марго смягчается.
– Прости, – плачу я. – Я так сожалею.
– Ты мне нужна, Лара Джин.
Она делает шаг мне навстречу, и я шагаю по направлению к ней. Мы падаем в объятия друг друга, рыдая. Облегчение, которое я испытываю, неизмеримо. Мы сестры, и нет ничего, что она или я могли бы сказать или сделать, чтобы это изменить.
Папа стучится в дверь.
– Девочки? У вас все в порядке?
Мы смотрим друг на друга и одновременно произносим:
– Все хорошо, папочка.
Глава 71
КАНУН НОВОГО ГОДА.
Канун Нового года всегда был для нас домашним праздником. Мы делаем попкорн и пьем игристый сидр, а в полночь выходим во двор и зажигаем бенгальские огни.
Несколько друзей Марго из средней школы устраивают вечеринку в коттедже в горах. Она заявила, что не собирается ехать и лучше останется с нами, но мы с Китти заставили ее. Я надеюсь, что Джош тоже поедет и они поговорят. И кто знает, что произойдет дальше. В конце концов, это же канун Нового года. Ночь для новых начинаний.
Мы отправили папу на вечеринку, устроенную кем– то из больницы. Китти выгладила рубашку, а я выбрала галстук, и мы выпроводили его за дверь. Думаю, бабушка права; не хорошо быть папе одному.
– Почему ты до сих пор грустишь? – спрашивает меня Китти, когда я насыпаю для нас попкорн в тарелку. Мы на кухне; она сидит на табурете у барной стойки и болтает ногами. Щенок свернулся клубочком под ее стулом, смотря на Китти полными надеждой глазами. – Вы с Марго помирились. Чего горевать-то?
Я собираюсь отрицать, что грущу, но потом просто вздыхаю и говорю:
– Не знаю.
Китти хватает горсть попкорна и роняет несколько хлопьев на пол, которые тут же проглатывает Джейми.
– Как можно не знать?
– Потому что иногда ты чувствуешь грусть, но не можешь ее объяснить.
Китти склоняет голову набок.
– ПМС?
Я отсчитываю дни с момента последних месячных.
– Нет. Не ПМС. Просто потому, что девушке грустно, еще не значит, что это имеет какое-то отношение к ПМС.
– Тогда почему? – не унимается Китти.
– Я не знаю! Может быть, я по кому-то скучаю.
– Ты скучаешь по Питеру? Или Джошу?
Я колеблюсь.
– По Питеру. – Несмотря ни на что, по Питеру.
– Так позвони ему.
– Не могу.
– Почему нет?
Не знаю, как ей ответить. Все так неловко, и я хочу быть той, на кого она может равняться. Но Китти ждет, ее маленький лоб сморщился, и я знаю, что должна рассказать ей правду.
– Китти, это был обман. Абсолютно все. Мы никогда в действительности не были вместе. Я ему никогда по-настоящему не нравилась.
Китти морщится.
– Что ты имеешь в виду? Что значит «это был обман»?
Вздыхая, я отвечаю:
– Все началось с тех писем. Помнишь, как пропала моя коробка из-под шляпы? – Китти кивает. – Внутри были письма. Письма, которые я написала парням, которых любила. Они должны были быть личными и никогда не должны были быть отправлены, но потом кто-то их разослал, и все пошло кувырком. Джош получил одно и Питер, и я была настолько унижена… мы с Питером решили притвориться, что встречаемся, чтобы я могла сохранить репутацию в глазах Джоша, а Питер мог заставить ревновать свою бывшую. Потом все вышло из-под контроля.
Китти нервно покусывает губу.
– Лара Джин… если я скажу тебе кое-что, ты должна пообещать мне не злиться.
– Что? Просто скажи мне.
– Сперва пообещай.
– Хорошо, обещаю, я не буду злиться. – Мурашки пробегают по спине.
В спешке Китти выпаливает:
– Я – та, кто разослал письма.
– Что? – вновь вскрикиваю я, но менее громко. – Китти, как ты могла так поступить со мной?
Она опускает голову.
– Потому что я была зла на тебя. Ты дразнила меня тем, что мне нравится Джош. Ты сказала, что я собиралась назвать собаку в честь него. Я была так зла на тебя. Поэтому, когда ты спала… я пробралась в твою комнату и украла твою коробку. Я прочла все твои письма, а затем отправила их. Я сразу же об этом пожалела, но было уже слишком поздно.
– Откуда ты вообще узнала о моих письмах? – кричу я.
Она украдкой поглядывает на меня.
– Потому что иногда я перебираю твои вещи, когда тебя нет дома.
Я собираюсь еще раз накричать на нее, а затем вспоминаю, как сама прочла письмо Марго от Джоша, и прикусываю язык. Так спокойно, как только могу, я произношу:
