Оставались вопросы касательно денег. Откуда у него столько средств для того чтобы содержать мышей и покупать много чистой воды? Где еще он должен работать, чтобы покрывать все расходы?
Маль ждала и надеялась, что после предстоящей страшной ночи ей удастся выяснить еще что-нибудь, но приближавшееся событие отвлекало ее от мыслей. Порой она забывалась и уходила в себя. Страх наполнял все ее существо, и она дрожала от холода, пробиравшегося под кожу. Ей было известно, что случается с девушками, побывавшими в руках Никона. Еще она знала, что он попытается отыграться на ней за то, что на первое его предложение она ответила твердым отказом. Наверняка он захочет наказать ее за гордость, за решение уволиться и за постоянную неприступность. От такой токсичной смеси эмоций и намерений можно было ожидать чего угодно. Маль усердно прогоняла эти мысли, но иногда в ней просыпалась звериная паника. А что если она не сможет вернуться к дочери? Что если он убьет ее и сбросит тело на свалку? Никто не станет искать пропавшую уборщицу. Все привыкли к тому, что ежедневно пропадают десятки женщин, попавшихся в руки грабителей.
Рувим говорил ей, что набрал первую сотню детей, используя старые связи. Он рассказал о старом знакомом, работавшем в детском приюте. Маль ничего не знала о таких заведениях, поскольку ее эта беда пока что обходила стороной. Сейчас же, когда ее собственная дочь рисковала когда-нибудь оказаться в одном из таких домов, она решила хорошенько разузнать о том, где и как живут осиротевшие дети. Ничего вразумительного Рувим сказать не мог, но обещал, что после того, как она добудет ему компоненты, он познакомит ее со своим приятелем. Это было еще одним стимулом для того чтобы пережить встречу с Никоном и вернуться домой.
Фиц сидел на табурете, жевал кусочек хлеба и рассуждал вслух, подводя итоги.
– Ты отправишься к Никону в шесть часов вечера после работы. В семь мы с Син зайдем в подземный ход и к половине восьмого как раз будем под нужным коридором. Пока доберемся до склада, будет примерно восемь или половина девятого. Список у тебя? Отлично. Нам потребуется копия на случай, если один из нас потеряется. Сколько всего получается? Двадцать килограммов… есть и жидкости… да еще и в стеклянных бутылках? Это плохо. Син, ты сможешь выйти сама, если меня не будет рядом? Это отлично, но тележка поможет только на поверхности, а когда спустишься под землю, никакого толку от нее не будет. Ладно, придумаем что-нибудь. Это просто техника. В общих чертах, наверное, все. И еще, Маль, не забывай кричать, он это любит. Зачем я это говорю? Затем, что, насколько я понял, ты можешь стиснуть зубы и давиться криком, только бы не доставить никому удовольствия. Но ты идешь туда именно, чтобы он разомлел и потерял бдительность, так что не будь такой вредной.
Завтра Маль предстояло отправиться на пытку. Фиц и Син рисковали никак не меньше – они должны были пробраться на склад и выкрасть нужные компоненты. Все они жутко нервничали, но отступиться уже не могли.
В назначенный день она поднялась с постели раньше обычного. Ей удалось заранее встретиться с Син и попросить ее заглянуть в квартиру следующим утром на случай, если сама она не сможет вернуться. Син сказала, что если она не найдет возможности прийти, то обязательно пришлет Фица.
Уходя на работу, она остановилась в дверях и наклонилась к Хельге. Малышка всегда выходила, чтобы проводить ее.
– Я теперь снова всегда одна, – пожаловалась она своей маме, словно почувствовав, что именно в это утро над ней нависла угроза настоящего одиночества.
– Да, милая, но это не будет длиться долго, – пообещала Маль, зная о том, что уже завтра постарается уволиться или просто сбежать.
– Ты придешь вечером? – поднимая на нее карие глаза, доверчиво спросила Хельга.
Она никогда не задавала таких вопросов, а Маль еще никогда не бросала ее одну на целые сутки. С чего бы ей спрашивать об этом именно сегодня? На короткое мгновение Маль подумала, что Хельга уже обо всем знает.
– Да, конечно.
Хельга протянула к ней руки, и Маль опустилась на колени, чтобы дочь могла обнять ее.
– Мамочка, я буду скучать, – подсознательно выбрав правильные слова, прошептала она. – Я буду очень скучать.
– Я вернусь, – отчаянно борясь с желанием разреветься, зашептала в ответ Маль. – Вот увидишь, я вернусь сегодня вечером, и мы будем играть.
– В человечков и полянку?
– Да. Сделаешь полянку к моему приходу?
– Из простыни?
– Можешь добавить туда еще что-нибудь. Подушки, валики – собери, расставь или взбей их как следует. Сделай так, чтобы наши человечки гуляли по красивой полянке.
– Я сделаю самую красивую в мире полянку! – пообещала Хельга, и ее глаза радостно заискрили.
Эти слова звенели у Маль в ушах, когда она шла на работу, когда мыла пол и стояла под душем. А когда после завершения рабочего дня она отправилась в кабинет Никона, обещание дочери уже отдавалось в ее голове эхом, причиняя почти физическую боль и заставляя сжимать кулаки. Она не могла сдержать свое слово, потому что собиралась вернуться слишком поздно.
Маль постучалась, а затем, не дожидаясь ответа, толкнула дверь плечом.
– Ты уже готова? – поднявшись ей навстречу и поправляя рубашку на тощем теле, заулыбался Никон.
– Да.
– Уверена? Хочешь чего-нибудь выпить? Думаю, будет лучше, если ты запомнишь как можно меньше.
Маль немного подумала, но потом отказалась. Хранить в памяти этот проклятый день ей не хотелось, но она должна была полностью себя контролировать и ни в коем случае не забывать о дочери.
И она помнила о своем ребенке. Она держала в уме образ Хельги, когда Никон вел ее полутемными коридорами к своей комнате. Беспомощный и полный доверия взгляд дочери стоял перед ее глазами, когда жесткие ремни затянулись на запястьях, а вокруг лодыжек обернулись стальные скобы. Она помнила, ради чего она решилась на это безумие, когда первый удар рассек воздух и хлестнул ее гибким раскаленным железом по нежной коже.
Сложнее всего было выдавить первый крик. Фиц был прав, когда говорил о том, что она предпочла бы удержать все крики внутри. Маль с трудом разомкнула зубы и выдавила хриплый стон. За первым ударом просвистел второй – почти без перерыва. Обожженная поясница вспыхнула пламенем, и она жадно захватила ртом воздух, онемев всего на одно мгновение. На третий раз она закричала. Физическая боль терзала ее плоть, а она надрывала голосовые связки, чтобы заглушить слова Никона, чтобы не слышать звуков его дыхания и не ощущать близости чужого тела. Этот крик, разносившийся далеко по опустевшим коридорам отдела, подсказывал Фицу и Син, что Никон занят, и у них есть время.
Тяжелая тележка с грохотом пересчитывала все колдобины подземного хода. Вместе с Фицем они спустили все, что нужно и даже украли тележку, чтобы было проще везти все награбленное. Им не пришлось проходить через посты или встречаться с охранниками – Фиц знал тайные ходы, которые вели за стены, туда, где проходили трубы и провода. Все самое сложное выпало на долю Маль.
